Справедливость традиционно вкушал чай в саду, слыша, как шуршат опадающие лепестки. Для ощущения безмятежности ему сейчас вполне хватало шума ветра, запаха чая и мягкого шепота отцветающих вишен. Такие ясные, спокойные дни, как этот, в Саду выдавались редко, посему он не упускал случая выйти из дома. Пожалуй, не хватало лишь малости - звонкого голоска соловья или мягкой, знакомой трели свирели Тианнана.
Табири отставил чашку и запрокинул голову, смежая ресницы и вслушиваясь. "Шаги?" Слепой пока еще не мог определить, действительно ли ему чудится чья-то тяжелая поступь или это лишь коварство ветра и листьев. Юноша медленно повернул лицо в ту сторону, откуда доносились путающие его звуки. Теперь ему явственно причудилось еще и чье-то присутствие, что гораздо хуже - он почти сразу догадался - чьи. Радостное "Тиа?" застряло в горле. Справедливость церемонным движением подхватил чашку и допил чай, не чувствуя вкуса. Как бы ни повернулся разговор, идеально настоянного напитка было жаль, да и ошпариться по неловкости тоже не хочется. Кроме того, законы гостеприимства требуют угостить пришедшего чаем.
С другой стороны, общаться конкретно с этим собеседником юношу совершенно не тянуло.
Табири всегда был физически слаб и даже подозревал, что, будь он простым смертным, весьма вероятно, недолго бы прожил на свете после рождения. Должно быть, в глазах Дагона это было достаточной причиной, чтобы не прислушиваться к его словам. Правда, в последний раз они разговаривали тогда, во время Великого Противостояния. Слепец каждый раз колебался между собственным страхом и желанием разобраться в произошедшем до конца. Этого требовала Справедливость, а он служил ей слишком давно и преданно.
Табири никогда не был трусом, но сейчас ощущал себя довольно неуютно. Впрочем, не посмеет Война причинить ему вред здесь, в саду матери. Юноша вздохнул глубже и медленно поднялся с подушек, медленно поклонился:
- Приветствую тебя. Зачем пришел ты в этот сад?

Тяжелый взгляд бывшего троблинга рожденный богами ощутил сквозь одежду и разделяющее их расстояние. Пожалуй, чересчур уж малое... И все же не пристало сыну Удачи и Верховному богу трястись, словно осиновый лист. Он чуть наклонил голову, прислушиваясь к интонациям, угасающим в воздухе и пытаясь угадать, в каком настроении пребывает Война. Едва ли в особо радужном. Он, Табири, был бы очень и очень зол.
Он, Табири, должен каким-то образом убедить разрушителя в том, что он должен сдерживать себя, проверить, понял ли тот что-либо за годы заключения. Убедить того, кто понимает лишь язык силы. Он, тот, кто так слаб физически...
Если бы у него были физические возможности этого типа, вероятно, справедливости в Айлей стало бы куда больше, а больные исцелялись бы куда чаще. Впрочем что толку жалеть о несбыточном?..
- Вас призвала матушка? - он все еще был вежлив, хотя к тому не было ровно никаких причин, кроме воспитания. Слепой улыбался так радушно, словно от каждого вдоха воина, которые он прекрасно слышал, не вздрагивала в ужасе каждая жилка в его теле. - Должно быть, у нее к вам какое-то дело...
Какое у Верховной может быть дело к наказанному богу, любопытно? Но вероятно, матушка поставит его в известность, когда к тому будут более благоприятные обстоятельства, пока же Табири мягко склонил голову, не позволив себе даже облизнуть пересохшие губы, и присел обратно, найдя кресло ощупью.
- Я думаю, она вскоре придет. Быть может, вы желаете пока чаю? - идиотизм чистой воды. Троблинг скорее всего отмахнется от этой "воды" как от питья, недостойного воина. А впрочем, ему-то что за дело? Он вообще не должен блюсти какую-либо вежливость. Однако же...

Откровенно говоря, слепец вздохнул с облегчением, когда тяжелые шаги начали удаляться. Он был достаточно смел в свое время, чтобы выступить против Войны и собственная трусость сейчас его несколько раздражала. Справедливость поставил приподнятый было заварочник обратно, неаккуратно звякнув о кружечку, перевел дыхание, надеясь, что Дагон этого не услышит. Потом мягко тряхнул головой, приходя в себя, и медленно поднялся, разлил заварку по кружкам, лишь после этого поняв, что он зачем-то заполнил сразу три прибора, причем наощупь.
Справедливость провел тонкими пальцами по столу, убеждаясь, что тот остался каким-то чудом сухим. За чудеса в этом саду отвечала одна лишь богиня. "Матушка?.."
Для чего это Шиархи, Табири сходу сообразить не смог, впрочем, времени на размышления у него оказалось немного. Тяжелые шаги снова стали приближаться, и блондин озадаченно развернулся всем телом к незваному гостю, готовый к чему угодно, и даже с каким-то болезненным напряжением ожидая свиста воздуха перед ударом. Впрочем, Дагон нашел, чем его удивить. Табири приподнял брови и осторожно уточнил:
- Вы желаете чая?.. - предложение вина все-таки застряло у него в горле. Да честно говоря, юноша и не был уверен, что сумеет найти нечто подобное в саду матери. Верховная богиня, кажется, не слишком жаловала этот напиток.
Справедливость нашел в себе моральные силы выдавить улыбку и пододвинуть чашку к собеседнику, несколько натянуто поинтересовался:
- Вы решили распробовать его вкус? Быть может, дать вам что-нибудь к нему?