Три черные тени прорезали яркую небесную синь. Мерно взмахивая крылами, три ворона приближались к поселению, неотвратимо, что сама судьба. Распростав крылья, вороны закружили над торговыми рядами, будто высматривая жертву. Снующие по торжку едва ли замечали такое необычное внимание черных птах - увлеченные своими делами смертные спешили, толкались, громко возмущались, еще громче торговались и не менее громогласно извещали о том, что де их товар много лучше любого похожего едва ли не во всём графстве, а то и за его пределами.
Сквозь толпу, неспешно прокладывал себе дорогу молодой человек, весьма юных лет на вид. Внимание на него обращали лишь торговцы, к лоткам которых он приближался, дабы рассмотреть очередную заинтересовавшую его вещицу, так что вряд ли кто на всем торжке смог бы позже вспомнить как сей юноша выглядел. Тонкие персты невесомо касались нежных цветочных лепестков, оглаживали покатые бока спелых фруктов, скользили по драгоценным тканям, нерешительно замирали над блестящими холодом кинжалами и клинками. Нигде надолго этот юноша не задержался, уделяя одинаковое внимание свиным колбаскам и изысканным шпилькам.
Тем временем все три птахи нашли себе пристанище в тени под крышей одного из домов тут же на площади. Из своего убежища продолжали они следить за кем-то в толпе, лишь глаза-бусины мерцали в полутьме.
- Краа!* - Одна из птиц склонила голову набок, будто там внизу вдруг появилось что-то невероятно интересное, к чему стоило привлечь внимание своих напарников.
- Краа,** - Вторая птица принялась чистить оперение, потеряв интерес к мельтешащим меж лавок и лотков смертным.
- Кра-ар!*** - Будто ответствовал им обеим третий ворон, тут же срываясь с места и заканчивая тем самым странную дискуссию.
Бесшумно раскрылись черные крылья, и за несколько могучих взмахов вознесли ворона ввысь, где он вновь стал едва различимой точкой, а затем и вовсе пропал. Две оставшиеся сидеть под крышей птахи совсем не по-птичьи переглянулись, нахохлились враз и продолжили наблюдать...
– Смотри, куда прёшь.
Явно превосходящий юношу размерами мужик грубоватого вида на краткий миг замер перед ним, возвышаясь на добрую голову. Одно стремительное движение - для простого смертного и вовсе неразличимое - и мужик направился прочь, оставляя за спиной замершего юношу, и унося срезанное с его шеи украшение.
Драгоценность, что оказалась в руках простого смертного, истинной ценности не имела. Во всяком случае той, что можно было бы измерить чеканным золотом. Выручить за украшение можно было бы не более пары монет, которые не так давно сам юноша заплатил за него. Блестящий серебром металл, таковым был едва ли, а каменья в оправе при более пристальном рассмотрении и вовсе опознавались как кусочки стекла. Изысканная работа, привлекшая внимание к себе не столько дороговизной, сколько именно красотой исполнения. И всё же вернуть пропажу юноша не спешил. Наоборот, он всё так же стоял среди потока торговцев и прочего люда, закаменев изваянием, а суета торжка проходила мимо. Народ огибал его, будто и вовсе не замечая внезапное препятствие.
- Мда, - задумчиво произнес молодой человек - бывший и вовсе не человеком, что уж говорить о его кажущейся молодости - касаясь перстами места, где не так давно находился кулон.
По тонким губам скользнула улыбка, преображая юношу до неузнаваемости. И пожалуй, доведись кому из многоликой толпы встретиться с ним взглядом - непременно был бы он узнан, но такового не случилось. Две чёрных птахи бесшумно взмахнув крылами, покинули своё убежище и так же не издав ни звука улетели прочь.
На поляну на окраине поселения, где вольготно расположился давешний грубиян-воришка, Ашхаи вышел много позже, когда небо налилось закатными красками, а в самом поселении зажглись первые огни. Он так и не сменил своего облика, посему вряд ли в нём опознали бы того, кем он являлся.
____________________________________________________

* Ему скучно.
**Ему не бывает скучно.
***Ему всегда скучно.

Краски увядающего заката мало заинтересовали бога. Он неспешно приблизился к смертному, расположившемуся прямо на земле. Тот, казалось, вовсе не обратил внимания на вторженца, если бы не взгляд внимательных темных глаз, что следил за каждым движением бога, пока он устраивался поодаль.
Тень улыбки тронула уста Ашхаи. Он и сам не знал, что толкнуло его отправиться следом за вором. Скука? Он её не знал. Любопытство скорее. Некий призрачный интерес. Вотчиной бога смерти был вечный покой, к которому стремились далеко не все живые. И чем более кратким был отмеренный им срок, тем более алчными до жизни становились они. Одурманенные жаждой жить, смертные вершили порой немыслимое. Но поступая порой вопреки всякому здравому смыслу и даже элементарной логике, для всех своих деяний они находили оправдания. Всё имело подтекст, полутона и скрытые смыслы, непостижимые и непонятные для бога.
Обокрасть незнакомца на рынке, чтобы выменять украденное на блестящие кругляши, чтобы позже их обменять на весьма странного вида угощение.
- Оно того стоило? - Произнёс Ашхаи, кивая на бутылку в руке смертного.
С его уст всё не сходила легкая улыбка. В тёмных очах отражались тлеющие искры заходящего солнца.

Рдеющее солнце медленно закатывалось за горизонт, бросая огненные блики в темнеющее небо.
За кого бы ни принял его смертный, спорить Ашхаи не намеревался, раскрывать себя, коль уж не был узнан - тем паче. Посему он лишь качнул головой. Скупая улыбка тенью скользнула по бескровным губам. Тьма в очах бога колыхнулась, разливаясь чёрной мутью, заволокла глаза юноши, но лишь на мгновенье.
- Земля не такая уж тёплая, - продолжил вор, не отрывая от Ашхаи взгляда, скорее оценивающего, нежели действительно настороженного, будто примеряющегося к внезапному спутнику.
Бог склонил голову, волосы белым полотном укрыли его от пытливого взгляда смертного. Белая длань опустилась в траву, прижалась к самой земле, на мраморной коже осели прозрачные капли росы. Но ни тепла ни холода земли Ашхаи не ощутил, что несколько раздосадовало его. Не впервые ему оказывается не подвластно что-то, чего сами смертные уже и не замечают.
Он поднял голову, возобновляя странный зрительный контакт, стряхнул с ладони мелкие крупинки земли, поправил волосы, которые так и норовили помешать рассмотреть смертного. Ничем не примечательное лицо того наверняка сослужило не единожды этому вору хорошую службу - совершенно не запоминающиеся черты, с несколькими затершимися от времени отметинами, почти полностью скрытые темной растительностью на лице, едва ли не такой же густой как и сама шевелюра, особой длинной не отличающаяся. Глаза бога застыли, всматриваясь внимательнее, видя то, что не увидит никто другой. Он еще какое-то время рассматривал смертного, прежде чем вновь заговорить:
- Ты ведь можешь развести огонь, если холодно, - шелестящий голос и прямой взгляд из-под белёсых ресниц. - Разве нет?
Улыбка вновь лишь тронула тонкие губы.