Троблинг задумчиво потёр подбородок, не слишком-то обратив внимание на решительный взгляд спутника. В конце концов, сейчас его волновала сложившаяся плачевная ситуация, а не упрямство отдельно взятого альва. Если потребуется, он ему эту ягоду лично в глотку затолкает. Однако Хан очень надеялся, что крайних мер не потребуется. Да, существо новое, да, неожиданно агрессивное, но ведь во все времена троблинги справлялись с новыми напастями, так выйдет и сейчас – он был уверен. Пусть даже не сразу, но обязательно получится.
- Это даёт возможность понимать, чего хочет твой противник, не читая у него по глазам и мерзкой ухмылке, а прямо и в максимально короткие сроки, до того как он сделает подлость, - спокойно пояснил троблинг, несколько повременив с ответом и пытаясь собрать воедино имеющиеся факты. – Любопытно: ты распознал язык или просто догадался?
Мало ли чему там альвов в их лесовьях учат. Может статься, что они знают какие-то особые древние языки, но не рассказывают о них представителям иных рас. У всех есть свои особые секреты, которыми не очень хочется делиться с чужаками. Оные тщательно оберегаются.
- И я очень надеюсь, что это пока ещё первая ласточка - а ещё лучше – единственная! - грядущих проблем. Но даже она уже имеет значительный вес и потенциал угробить всю деревню, включая нас с тобой, - поморщился Хан, припомнив вопрос, который был задан Каем ещё в том едком дыму, когда они пытались спешно покинуть погрузившееся в разруху сознание. Через десяток шагов мужчина уловил, что оно вовсе рассыпалось. Его крохотная надежда на то, что он мог оказаться не прав, и хозяин на всё ещё жив – осыпалась вместе с той обуглившейся деревенькой. Хан вздохнул и огляделся, вокруг была полувысушенная местность, а тропа явно вела к темнеющему неподалёку лесу. Но это была не одна тропа. От основной то и дело уходили в сторону тропинки и дорожки. Ветер, гуляющий в сухой траве, шелестел неразборчивые слова, в носу всё ещё остался запах гари.
«Слишком много снов слито воедино», - недовольно отметил Хан и остановился, а затем вовсе сел, зарывшись в свою сумку. Выудив оттуда яркое перо, какую-то траву, огниво, небольшой ножичек и маленькую миску.
- Так мы в жизни не найдём мастера, - пробормотал Хан, как бы поясняя Кайлану свои действия, попутно выкладывая в ёмкость траву и перо, а после делая небольшой надрез на руке, чтобы капнуть кровью. Троблинг даже не поморщился, и вид имел сосредоточенный донельзя. Уже через пару минут трава занялась, испуская неприятный горько-солёный аромат. Из неоткуда и со всех сторон одновременно раздался грозный вой, но троблинг лишь прикрыл глаза и шёпотом произносил слова, значения которых знали лишь сами шаманы. Окружающая реальность потемнела и смазалась, ветер усилился. Однако затушить траву или перевернуть миску ему не удалось. Через несколько минут выдумка и иллюзия приутихли. Дорог всё ещё было множество, но они как бы размылись, потускнели. Запах трав стал в разы ярче, где-то слева слышался остервенелый вой и он приближался.
- А вот теперь валим, - выдохнул молодой шаман, вытирая пот со лба, стараясь не выдать дрожи рук и подскакивая на ноги. – Чем бы это ни было, конкуренции оно явно не любит.
Под ногами шамана и Кая затряслась земля, а уж после по ней резво и неумолимо стали разбегаться трещины, вой неизвестных тварей приближался. Почва постепенно превращалась в плавающие в воздухе островки, словно широкий подвесной мостик из отдельно парящих камушков. Шаман выругался, но ничего с этим сделать не мог. Им оставалось разве что преодолеть это препятствие и не попасть на клыки преследователям. Что-то подсказывало Хану, что смерть в данном сне будет не просто реалистичной, а реальной.

Хан лихорадочно соображал: каким образом им избежать гнева непонятного существа так, чтобы добраться до конечной цели? Даже не осталось времени хорошенько обдумать интересный феномен, сложившийся из метаморфозы Кайлана, который ощутил запах гари до появления пожарища. Вероятно, Хан был настолько увлечён поисками мастера и травяного аромата к нему ведущего, что попросту не обратил внимания, не уловил горький запах беды. Однако, перепрыгивая на очередной повисший над угольно-чёрным провалом кусок земли, мужчина всякий раз содрогался из-за мелькающей высоты, с которой можно было рухнуть, а потому иного рода мысли казались мелкими и незначительными. Сейчас необходимо было спасти шкуру «помощника» и свою собственную. Он абсолютно не представлял, как справляться с происходящим и отчаянно ругал себя за то, что слишком мало учился и плохо схватывал знания, выдаваемые мастером, хотя это было напраслиной и ложью. Троблинг был хорошим учеником, одним из лучших, но вершины мастерства никогда не достигаются быстро,  ведь на это всегда нужно время, которого у молодого шамана просто не было.
- Если мы растеряемся, - крикнул Хан своему спутнику, взглянув на Кайлана, - будь максимально осмотрителен, многое может оказаться обманом!
Перекрикивать нарастающий грохот было сложно, но шаман практически каждым позвонком своего тела ощущал, что ещё немного и лавина беды накроет их с головой. Оборачиваться не было нужды, чтобы проверить: погони за мужчинами не было. Однако за пятки то и дело кусала пустота, образовывающаяся буквально через долю секунды после того, как ноги шамана и альва находили новую опору. Это не могло продолжаться бесконечно, а посему, уже через несколько секунд они оба не нашли очередной «островок», проваливаясь в чернильную темноту, которая любовно приняла их в свои крепкие удушающие объятия. Так встречаются старые друзья после долгой разлуки. Только эта темнота, определённо, лишь мимикрировала под доброго товарища.
Мгновение полёта, нехватка кислорода, из-за которой случилась потеря сознания, и резко оборвавшееся падение. Кайлан оказался на тёмной поляне сухой травы, а очнувшись, едва различал очертания далёких, кривых и явно сухих деревьев. Вокруг было темно. Казалось, что эту темноту можно потрогать руками. Оглушительная тишина действовала на нервы. И нигде, совершенно нигде не было видно троблинга. Зато неподалёку лежала плошка, а далее какие-то травы, будто кто-то по пути методично вытряхивал скарб шамана из его мешка.

Темнота заглушала всё вокруг. Заливала лицо, нос, уши. Душила холодными пальцами, сушила глотку. Одновременно она будто топила собою того, кто волею случая оказался в густом вареве из десятков мыслей, десятков сознаний. Всё смешивалось в неприятную кашу, которая комками перекатывалась в глотке, не позволяя сглотнуть непослушную слюну. Тьма поселяла в душе сомнения и страх. Они щупальцами вырывались из глаз, рта, носа и ушей и словно кокон обвивались вокруг тела, вокруг души, сжимали её тисками. «Ты не сможешь, тебе не под силу», - шептала вязкая темнота, пахнущая погребальными кострами, пеплом и кровью. Она имела особую власть над теми, кто заглянул ей в глаза. И найти их оказывалось нетрудно, ведь тьма сама было одним большим органом чувств. Троблинг лежал на чём-то сухом, в бок упиралась нечто жёсткое, не иначе как какая-то ветка или камень. Однако открывать глаза раньше времени не хотелось. Хан вообще ощущал дикую усталость, будто ему даже в глотку залили свинец – дышать оказалось довольно трудно. Однако он дышал, потому что знал, что это необходимо, потому что без борьбы он мог попросту погибнуть. Отрицать влияние тьмы было невыносимо тяжело и болезненно, троблинг то и дело терял сознание, пока, наконец, его не коснулось нечто инородное, вроде как совершенно живое. Троблинг разлепил глаза и тут же им не поверил…
- Эта тварь ослепила меня! – неподдельный ужас поселился в хриплом голосе троблинга, который резко сел и начал озираться, пусть и оказались слепы его очи. Сбоку послышался тихий шум и чьё-то дыхание. – Кто здесь? – он махнул рукой, пытаясь достать того, чьё дыхание выдало присутствие незнакомого существа. Однако запах, лишь мельком коснувшийся чуткого носа шамана показался ему крайне знакомым. – Тысячу игл мне в задницу.. Кайлан? Проклятье, если это ты, то помоги мне подняться! – троблинг как-то растерянно повёл рукой в воздухе, желая найти ту самую точку опоры в виде способного к метаморфозам альва. Было видно, что ему нужен был кто-то живой и дружественный под боком.

Крепкая мужская рука нащупала под собой опору в виде мохнатой спины зверя. Шаман не удивился явно не стандартному виду спутника, то ли уставший дивиться, то ли вовсе привыкший к разного рода сюрпризам, что принёс сегодняшний день. Он как-то неловко поднялся, покачнулся, будто ноги отказывались его слушаться, но всё же встал и машинально покрутил головой, не открывая глаз – всё равно слепы. Рука его мелко дрожала. В голове то и дело возникал голос. Не тот голос, к которому он привык, но знакомый.. довольно знакомый. Кайлан не успел договорить последней фразы, как в его шкуру вцепились острые когти, режущие кожу. Рука шамана стала покрываться тёмными чешуйками, троблингский облик стремительно скрывался за дымком перевоплощения, оставляя после себя угловатый, и дымчатый образ полуптицы-полускелета человека. Вторая рука схватила миража за морду, разворачивая к своему щербатому клюву и глазницам, вспыхнувшим красным.
- Это моя добыча, убирайся или погибнешь! - искажённый, скрипучий крик, усиленный глубоким эхом, звучал практически чуждо. Кайлану могло показаться, что язык совершенно незнакомый, но понимание слов приходило практически сразу. Существо согнулось над миражом, закрывая любой возможный свет, заглядывало в звериные глаза, опаляло усы горячим дыханием, вновь пахнуло гарью и трупным смрадом, горелым мясом и деревом. Странные когтистые руки сжимали свою добычу болезненно, зло. Но что-то не позволило птице поглотить жертву. Существо крикнуло Кайлану в лицо и рассыпалось на сотни сухих листьев, оставив на шкуре красноречивые метки и опалённую шерсть.
Земля дрогнула, небо стало серым, под лапами миража вновь появились сотни троп, и лишь на одной нет-нет да имелась сухонькая и маленькая травка, будто силой вырвавшую себе возможность пробиться сквозь плотно сбитую засухой землю.
В это же самое время, в ином месте Хан с удивлением смотрел на полупрозрачную белку, которая уселась ему на плечо. От неё веяло знакомым запахом трав, и в душе троблинга поселилась тревога. Вокруг была серость, сухость, упадок. Хан с трудом поднялся с земли и растёр ноющую правую руку. Кайлана нигде не было видно, и мужчина сжал губы в ниточку.
- Только бы не погиб, - поморщился троблинг, разминая конечность. – Судя по всему, тварь весьма хитроумная…
Вздохнув и не найдя своих вещей в поле зрения, мужчина прокусил кожу большого пальца, капнул кровью на сухую, осыпающуюся в труху под пальцами траву, приложив ладонь сверху. Он закрыл глаза и стал бормотать заученные давным-давно слова. Из-под пальцев зазмеилась ярко-красная полоска, доползла до определённой тропки и истаяла. Похоже, кровь его товарища всё-таки пролилась, и ему стоило поторопиться. Выпрямившись и неосторожно измазав лицо в крови, когда вытирал нос, мужчина уверенным шагом направился по указанной кровью тропе. Белочка так и осталась сидеть на его плече.
- Кайлан? – позвал Хан, не заботясь о том, что его может обнаружить та самая тварь. Он почти был уверен, что она везде и знает каждый их шаг.

Вой кругом стоял страшный, а потому Хан бежал со всех ног. На плече его болтался маленький дух – воплощение наставника. Это маленькое создание придавало сил и одновременно беспокоило, потому как существовала вероятность, что юный преемник банально не успеет спасти своего наставника. Дело принимало всё более скверные обороты, обстоятельства заставляли принимать быстрые решения. Хан бежал и искренне радовался, что этот забег во сне ощущается не так, как в реальности. Здесь усталость от физических действий приходила медленней, а при должном мысленном старании – вообще не появлялась. Вокруг творился настоящий Хаос. Возникали и исчезали фигуры, люди, которые были целы или обезображены. Дорогу шаману несколько раз перебегали звери, над головой свистели стрелы, целый град стрел. Однако мужчина видел купол густой тьмы, который был в нескольких десятках шагов от него, и явственно понимал, что именно там стоит искать своего товарища. Вокруг стали возникать развалины, незнакомая шаману местность, которая, вполне вероятно, была вытянута из воспоминаний Кайлана. То тут, то там валялись различные предметы: кубки, зеркала, расчёски, предметы мужского и женского гардероба. Будто кто-то взял и вытряхнул большой замок прямиком в лес. Из густой тьмы послышался пробирающий до костей рёв. Хан подбежал так близко, насколько вообще мог; отыскал довольно широкую полосу чудом уцелевшей каменной кладки. Бушевал ветер, путая мысли и волосы, драл шиворот рубахи, душил, мешал выполнить то, что было необходимо. Вновь прикусив ранку, шаман стал напряжённо выводить знаки на поверхности камня, кровь шипела, но не исчезала. Он бормотал заклинание, у камня стали собираться горящие зелёным символы, которые уверенно рванулись в самую мглу, где, похоже, происходила самая настоящая борьба. Темнота стала полупрозрачной. Троблинг поражённо уставился на невероятную картину сражения белоснежного миража и огромной чешуйчатой твари.
«Чтоб меня двурог лягнул», - поражённо подумал он, едва не растеряв остатки концентрации и едва уклонившись от ветки, которую принёс злой ветер. Не став медлить и понимая, что его товарищ отчасти поддался чарам сновидения, мужчина продолжил исписывать доступную ему поверхность, усиливая поток знаков, которые принялись обвивать страшное создание не хуже якорной цепи. Знаки пылали магией, утихомиривая тварь, вой усилился. Хан неприятно оскалился, белка скользнула по руке молодого шамана и врезалась прямиком в письмена, начертанные на камне, усиливая их своей энергией. Мужчина и хотел бы закричать, остановить, но не мог. Знаки опутали тварь сетью и пригвоздили к сухой земле. И как только голова чудовища коснулась поверхности, вокруг опал Хаос, будто его никогда и не было. Ученик шамана стоял на коленях перед исписанной каменной кладкой и тяжело дышал: слишком много магической энергии было потрачено. Тварь, постепенно меняя форму, извивалась и выла в опутавшей её ловушке.
Мужчине потребовалось какое-то время, чтобы унять дрожь в коленях и подняться на ноги. Заклинание не ослабевало, больно жгло чудовище, захватившее не один разум. Хан, будучи мрачнее тучи, посмотрел на тварь, затем в сторону Кайлана. Горло сдавливал спазм. Руки – в кулаки. Мастер уже не вернётся в своё тело.
- Кайлан? – хрипло позвал шаман, делая пару неуверенных шагов в сторону миража и видя подпалины на его шерсти.

Возвращение в реальный мир оказалось тяжёлым, болезненным, злым. Сначала пришло ощущение холода на пальцах рук и ног, затем озноб пробил всё тело. Постепенно, волнами накатывала головная боль, стучащая в висках и радостно откликающаяся на каждый лишний звук в тишине. Хан помнил этот странный всплеск чуждой этому миру энергии, мрачное обещание, что теперь подсознание во сне – не всегда будет безопасным местом. И чтобы его вновь сделать таковым, похоже, придётся пожертвовать немалой кровью. Мужчина поморщился, стоило его невольному спутнику подать голос. Он ощутил под носом неприятно стягивающую кожу лица полоску, минующую губы и пролегающую по подбородку. Видимо, в состоянии транса пошла кровь, а теперь застыла, безобразно разукрасив лицо шамана. Неподалёку от себя он услышал резкий вздох и стон, будто кто-то вынырнул из воды или же, наконец, смог вдохнуть. Он помнил, что Ичарвиаш понёс внушительную потерю в лице главного шамана. Об этом свидетельствовала и поза наставника: ранее сидевший на коленях троблинг завалился на бок и не дышал.
- Да, кажется, - растерянно пробормотал Хан, подняв взволнованный взгляд на альва и ухватившись одной рукой за голову, при этом зарываясь пальцами в волосы. Он был ошарашен произошедшим. Те сородичи, кому посчастливилось пережить встречу с непонятной тварью, постепенно начинали пробуждаться. Троблинг бросил взгляд на спутников Кайлана, которые премило спали, по крайней мере, Хан на это очень надеялся. Тем временем на горизонте занимался рассвет, робко пробиваясь сквозь небольшие оконца хижины. Во сне ощущение времени терялось, вроде прошло от силы час или два, а в реальном мире минула целая ночь.
- Только вот мастера не спас, - мрачно выдохнул шаман. – Да и эта дрянь явно ещё вернётся, - фыркнул троблинг, неуверенно поднимаясь на ноги, но всё же находя в себе силы на них удержаться. Руки слегка дрожали, комната немного плыла перед глазами, а головная боль была невыносима.
- Сейчас твой лекарь сильно бы пригодился, - хрипло выдохнул Хан, слыша удивлённо-озадаченное бормотание пробудившихся собратьев. – Притом тебе даже больше моего, - мрачно усмехнулся троблинг и вздохнул, припоминая, нет ли у него каких-то зелий и примочек, чтобы помочь необычному альву с ожогами и, возможно, кому-то из пришедших в себя жителей деревни.
- Я бы посоветовал тебе остаться на пару дней, чтобы прийти в себя, но… тебе решать. И если тебя вновь направляет в путь Богиня, то поможем собраться, но всегда будем рады видеть здесь да в Ичарвиаше, Кай.