Крак-кр-кр-кр.
Еле-уловимый, беззвучный треск разносится по зале. Каждый раз из темноты, из глубин сводов высоких арок, от покрытых зеленоватым грибком-мхом каменных стен. Узкие помещения подземелий хорошо поддерживают любой звук: заставляют его эхом отражаться от каждого выступа, усиливая, преумножая тысячекратно, понукая согнуться под тяжестью шорохов.
Сколько он здесь? Час? Или может день? Возможно год? Неисчислимые тоннели и залы, «мешки» и теряющиеся в высоте или недрах пустых проходов лестницы – все перемешалось, подмятое под незыблемой толщей земли. Здесь, в подземельях, клубится сизый туман, скрывая все зыбким миражом, дезориентируя, запутывая, пугая. Нет счету всевозможным ловушкам и полчищам отродий Седгатти, чья туша покоится в сердце этого безмолвного лабиринта. Вся одежда Эванмера была пропитана кровью – и своей и чужой, что каплями разбивалась о камни, алела при нечастых отсветах факелов, разожжённых то тут, то там. Многие из его друзей встретили здесь свой конец, навечно похороненные средь безликих статуй, пока спускались к Железным Вратам, вырывая у врага из глоток каждый метр, выверяя каждый шаг. Лапитеш пал в числе первых, был сожран Стражем у начальных пещер, где нет-нет, да проскользнет луч золоченого Солнца. Части его тела были разорваны и проглочены, а длинный язык твари слизывал капли крови, что размазались по его морде. Бард не страдал – умер в мгновение ока, но вся экспедиция была парализована жутким зрелищем. Тогда Эван впервые услышал этот треск.
Крак-кр-кр-кр.
Следующим умер старый волхв Васнецъ, присоединившийся к походу лишь ради своего внука, ушедшего в пещеры для поиска сокровищ более семи лет назад. Старость низвергла мага раньше, чем тот сумел вспомнить, сколько прошло лет – он жил тем днем, когда Солнце освещало дверной проем, в котором темнела уходящая за приключениями фигурка двенадцатилетнего мальчугана. Старик был сильным заклинателем, но слаб умом, потому его потеря стала лишь сопутствующим ущербом, который был предрешен заранее. В каменном «мешке», где с потолка свисают липкие коконы, висящие на внутриутробной жидкости, обвивающие стены, закрывающие почти все пространство, кроме узкой щели у самого пола, не стоит вскакивать столь быстро.
— Мышек? Где ты? Я … — старый Васнецъ стал очередной статуей, невидящим взором обратившись к одному ему ведомому голосу. Прочные жгутики, выпущенные из коконов, обвили фигуру старика, заползли ему в рот и нос, проникая в глазницы, разрывая ушные раковины как скорлупку, заполняя место камня. Через пару минут от волхва осталась лишь горсть пыли, быстро сдуваемая промозглым северным ветром.
Крак-кр-кр-кр. Ш-ш! Шшшшш!
Эван тряхнул головой, сбрасывая наваждение, очередной порыв ветра принес не только хруст и шелест, но и едва уловимые голоса, будто кто-то пытался докричаться до него через непроницаемую гладь глубочайшего озера. Его отряд редел на глазах, но многие стойко переносили все битвы – подземные гоблины, орды троллей, мириады жилиц, с тельцами многоножек и ядовитыми жвалами. Халайя, их лекарь, отлично справлялась, защитной магией закрывая их небольшой отряд, вылечивая незначительные ранения, вливая энергию в натянутые, как тетива, одеревеневшие мышцы. Совсем юная дева, едва разменявшая второй десяток лет, была опытным знахарем, пройдя не одно подобное подземелье за свою недолгую жизнь. Но к Железным Вратам никто никогда не спускался, никто не мог добраться до Седгатти, для которого игры в хаос были лишь небольшим развлечением. Долгое время их отряд не поносил потерь и, казалось, что они смогут вшестером дойти до Лика Хаоса и спасти мир от погружения во Тьму.
Следующими свои тела отдали Камен и Лелин, муж и жена, два наемника, чье мастерство обезоруживания скрытых ловушек нельзя было отрицать: они могли взломать без лишнего шума любой замок, убить каждое чудовище в этом треклятом подземелье, будь у них время. А его-то как раз им и не хватило – погребенные под массивной каменной плитой, их тела были раздавлены до хруста, а крики были слышны на многие мили вокруг. Отряд слышал, как их тела продавливаются, с каким смакующим звуком принята их смерть, как напиталась земля их кровью, тонкой струйкой выбегающей из-под плиты по желобкам камней, заполняя узоры на полу, сверкая багрянцем в пляшущем пламени чадящего факела.
Крак-кр-кр-кр. Шшшш! Ты-ы-ы-ы-ы….. С-с-с-с…
Невозможно было закрыть уши, чтобы не слышать этого треска, не было сил спрятаться от безумных звуков. Стены подземелий сводили с ума, заставляли замирать при виде любой лишней тени, а сердце – выпрыгивать из груди от каждого шороха. Эван не мог отделаться от чувства, что за ними наблюдают, что их отряд проводят настороженным внимательным взглядом.
Когда погибла Звёздочка, жалкие остатки отряда погрузились в отчаяние. Женщина была сильным воином, одной из лучших в своем клане, она и перед смертью не выпускала из крепких рук огромной секиры с широкими лезвиями-полумесяцами. Она осталась в зале, заполненной шкарами, собакоподобными существами с содранной шкурой, обнажающей голые мышцы, а вместо пасти каждой из них – была зияющая воронка с острыми зубками-клыками для переламывания костей жертвы. Воительница осталась с ними одна, давая отряду время скрыться, перебежать через узкий каменный мосток, на противоположном конце которого, на безопасной плите им пришлось проломить камень, что соединял их. Воинственные крики и рычание, издаваемые женщиной, долго не смолкали, а звуки переламываемых хребтов «псов» звенели в ушах. Отдав свою жизнь ради спасения мира, женщина дала отряду шанс дойти до Врат.
Крак-кр-кр-кр. Шуш! Шара! Ши-и-и-и…Можешь… Еще…
Что это за голоса? Почему они преследуют их? Откуда доносится этот стук? Столько вопросов было в голове Эвана, ответов на которые он не знал. Остальной отряд не слышал звуков, потому на паладина смотрели с опаской, со страхом и с примесью подозрений. В тихой комнатке, где посреди пола был сложен колодец, уводящий в глубину на многие метры, наполненный темной, густой водой, Эван остался один. Знахарка, девушка с ликом ангела, обессиленная и обезвоженная, сделала лишь глоток, после чего с неистовой яростью бросилась на Бигга, коротышку с арбалетом. Тот не успел ничего понять, когда его горло было вспорото небольшим походным кинжалом из голенища сапожка. Кровь брызнула по комнате, ее капли били упрямым фонтаном, наполняя колодец до краев, тело карлика еще судорожно билось в конвульсиях, ножки сучили по полу, он до последнего старался закрыть рану рукой, но пальцы окрашивались рубинами, скользили, слипались, и его тело обмякло, а в глазах застыл страх и удивление. Девушка повернулась к паладину, полусогнутые ноги, готовые к прыжку, руки вытянуты вперед, в одной крепко зажат нож, а глаза пылают злобой, яростным безумием, в то время как из ротика, по карминовым губкам стекала алая струйка с примесью фосфоресцирующей крошки. Она бросилась сразу, в прыжке занося руку для удара, надеясь застать Эвана врасплох своей скоростью, но лишь кубарем покатилась по холодным плитам, налетев на вовремя выставленный ростовой щит. На кромках металла вспыхнули символы, а из умбона сверкнул тонкий луч света, пройдя сквозь тело Халайи. Девушка медленно, будто неуверенно, опустилась на ледяные камни рядом с телом Бигга, она еще успела увидеть узкую, кровоточащую дыру в своем теле, перед тем как ее глаза навсегда запечатлели невинность ангела.
Крак-кр-кр-кр. Куда?... Ещё... А если… Аш-ш-ш-ш…
Эван прикрыл глаза друзей, воздел очи туда, где должно быть небо и прочел молитву за упокои их душ, и в полном одиночестве двинулся дальше. Он ощущал, что находится перед самым сердцем подземелий, брел по коридорам, спускался и поднимался по длинным лестницам, прятался в нишах, пропуская дозорных мимо – Паладин делал все, чтобы добраться до цели их похода, чтобы отомстить Твари из Глубин.
Сколько он здесь? Час? Или может день? Возможно год? Когда он вышел к обрыву, сил почти не осталось, он обессиленно опустился на колени, опёршись руками о пол. Пред ним простиралась широкая расщелина, не менее восьми метров в ширину, без мостов, без обходных путей или кромок, по которым ее можно было бы миновать. Эван поцеловал дорогой сердцу щит и аккуратно приставил его к стене. Он дойдет до Железных Врат, чего бы это ему ни стоило.  Отойдя к дальней стене с аркой, через которую он вошел, Эванмер начал разбег. Шаг. Еще шаг. Шире. Быстрее. Яростно перебирая ногами по каменным плитам, паладин Ордена Солнца, один из первых Главнокомандующих Легиона, сделал свой последний шаг и бросил свое тело через расщелину. Жалкие секунды он парил над бездонной пропастью, над зияющим провалом, его руки делали взмахи, стараясь придать скорости, пытаясь обрести крылья. Он почувствовал, как крепкие харалужные латы тянут его в провал, как наливаются тяжестью плечи, а край пропасти, до которого оставалось совсем чуть-чуть, каких-то метра два, ускользает, возвышаясь.
Эван падал в распахнутые объятия Тьмы, а его глаза были направлены к небу.
Крак-кр-кр-кр.
****
Очередной треугольник начос был опущен в креманку с острым сыром, а затем отправлен за щеку Стива. Толстяк смачно захрустел закуской, а перепачканное соусом и крошками лицо расплылось в довольной улыбке.
— Finita la commedia, Пилот! – Мясистая рука стерла остатки еды с лица, а затем была «вымыта» тщательным втиранием в джинсу. – Не умеешь проигрывать – не играй. Ты все равно прошел дальше Сильвы, гордись, сынок! – Мужчина встал с кресла, похлопал Дерека по плечу и направился к выходу из кают-компании.
Мальчишка-пилот тупо глядел на стол, где были подсвечены на гранях дайса цифры – «1» и «4».
«Черт! Будь ты проклят, гребаный читер. Наверняка специально меня мочил, паскуда!» — Он встал из-за стола и принялся расхаживать из угла в угол. Ситуация представлялась патовой, если не сказать грубее. Ребята легко приняли поражение, даже Гордон, игравший за Звёздочку, легко отдал перса на поругание «псинам» — его вахта уже начиналась и следовало пройти на рубку до того, как капитан сам сделает ему замечание. Железный Марк, как его называли, не любил, когда подчиненные забывали о своих обязанностях в пылу таких вот игрищ.
Сильва, крохотная старушка, взявшая на себя должность корабельного механика, выигрывала с завидной регулярностью, проходя все данжи «на ура», стараясь спасти отряд до последнего члена, даже она отнеслась к гибели хила спокойно. «Слепая удача, малыш! В следующий раз повезет.» И улыбалась своей скромной, яркой улыбкой, при этом прищурив глаза, как кот, залезший на молочный завод.
— Око, выведи на экран ретрансляцию последнего броска. – Дерек встал перед монитором, активируя его голосовыми командами. В кают-компании никого не осталось – только он и Око, вездесущий Главный компьютер Корабля.
— В доступе отказано. – проговорил женский механический голос из динамиков. – Ваше место у руля, Пилот.
— Ты – бездушная железяка, Око. Ты же должна заботиться о благополучии экипажа, так? – Пилот склонил голову на бок, всматриваясь в широкое пространство аппарели, на верхней площадке которой располагался стол с игрой, честь по уборке которой доставалась последнему проигравшему.
— Так точно, Пилот. – Голос компьютера теперь передавался на личный коммуникатор Дерека так, чтобы его никто не слышал.
— Тогда покажи мне ретрансляцию броска, чтобы твой любимый второй Пилот был спокоен и, — Парень начал вновь расхаживать, заведя руки за спину и сцепив их в замок. – к примеру, не направил, совершенно случайно, корабль к полосе астероидов. Конечно, не нарочно, просто с горя, да. – Глаза бегали из стороны в сторону, прикидывая, удастся ли угроза компьютеру, который был подключен ко всем жизненным показателям экипажа, а значит и изменения пульса не могли пройти мимо Ока.
Главный компьютер молчал с минуту так, что Дерек уже подумал возвращаться в свою каюту и напиться вусмерть, когда из коммуникатора раздалось:
— Доступ разрешен. Голограмма от 3 сентября 3049 года по Межзвездному исчислению. Время – 20:31.
Комнату заполнили светящиеся голубым фигуры: вот Сильва что-то растолковывает Хуберту, а здесь Гордон обсасывает куриные косточки. А вот и…
— Попался! – Дерек аж подпрыгнул на месте, лучась от радости. – Хэй на! Кто умнее всех тут, а? Хэй на! Веселимся до утра! – мальчишка поправил форму, успокоил себя короткими дыхательными упражнениями и поднес руку к губам. – Сти-и-и-иви! Малыш, иди сюда-а-а-а, будь котиком! – В данный момент пилот упивался своим триумфом – уличить в мошенничестве Стива еще не получалось, тот мастерски заметал следы, либо давал недостаточно поводов для подозрений, но мальчишка не любил проигрывать, а папочке следовало это учитывать.
Вызов Дерек сделал специально по широкому каналу, чтобы собрать всю команду вместе (за исключением Гордона, конечно). Мостик вновь заполнился людьми, которые смотрели на застывшую голограмму и пытались понять, что ж такого нашел малец.
— Око, дорогая, промотай время назад до 20:34 и затем ме-е-е-едленно запусти ретрансляцию. – Дерек победно сложил руки на груди, встав рядом со своей полупрозрачной копией. – Следим за ногами. За ножками следим!
Вся команда сгрудилась у стола, осматривая как «призрак» Стива беззвучно что-то говорит, а затем поедает начос. В это время Дерек-мираж берет в руки деревянный стаканчик, в котором они трясли дайсы, выбрасывает их на стол. Те катятся, катятся и почти замирают, когда пухлая нога Стива, как-бы невзначай приподнимает коленом стол, из-за чего многогранники скачут дополнительно несколько раз. Ярко вспыхивают цифры на гранях – «1» и «4».
— Вот! Вот! Видели! – Дерек начал остервенело тыкать пальцем в голограмму, в то место, где Стив приподнял стол. – Он мухлевал! Он жулик! – Воздуха не хватало, и пилот начал задыхаться, благо в кармане лежал ингалятор, позволивший сделать еще вдох.
— Ну-ну. – Мастер игры приподнял руки в примирительном жесте, начав пятится. – Это случайность, ребята. Просто моя жирная нога дернулась, да я и не заметил. Азимова мне в свидетели, я не вру. – Толстяк продолжал улыбаться, виновато разводя руками. – Ну коль мальчишка настаивает – то пусть перебросит! Я ж не против, что вы!
По комнате начал разносится шепоток, угрожающий и осуждающий, как рой растревоженных пчел, чьи жала были направлены на Стива.
— Давай, малыш, перебрасывай!
— Ты сможешь его сделать, Пилот!
— Мамочка в тебя верит! Не подведи.
Команда подбадривала Дерека, уже садившегося за стол, дрожащими руками держащего деревянный стаканчик. Больше за столом никого не было – для чистоты броска.
Шкр-шкр-шкр – трещат дайсы о стенки. Шкр-шкр-шкр – неистово трясет мальчишка-пилот стаканчик. Ладонь приоткрывает отверстие, многогранники задорно скачут по столу, перекидываясь с одной стороны на другую, резво перекатываясь, отпрыгивая от стенок игрального стола. Засветились яркие цифры на гранях — «9» и «12».
***
Крак-кр-кр-кр. Йес!.. Понял… Жул…Ш-ш-ш
Упругий поток теплого воздуха подхватил Эвана, замедляя его падение, а неистовые взмахи руками позволили ему подниматься всё выше.
И выше.
И выше.
И…
Он полетел.