Хотя Табаха разительно отличался от большинства ручных зверьков своим внешним видом, далёким от милого, но было яснее ясного, что Дарина назвала его очаровашкой совершенно искренне, и безо всякой брезгливости даже погладила его аккуратно пальчиком. Табаха же избрал в качестве стратегии прикинуться ветошью, и продолжал недвижимо сидеть, вероятно, не решаясь ничего пока предпринимать в такой необыкновенной для него ситуации. Да и в конце концов хозяйский палец был надёжно пойман обеими передними лапками, так что не так уж всё было и страшно.
— Да тут уж даже и не сказать, что у нас командная работа, он будто бы часть меня самого, только характер у него свой собственный, — Шеду издал короткий смешок.
Табаха не ощущался как ручной зверёк или животное-компаньон. Вот, скажем, когда долго с одним и тем же конём живёшь, путешествуешь, попадаешь в передряги или там битвы какие, то тут и впрямь у вас командная работа слаживается, вы друг к другу притираетесь как два товарища. А Табаха больше как будто его дополнительным органом был, как сердце второе, или как третья рука, но только одновременно и товарищем тоже. Шеду об этом раньше даже не задумывался, только вот сейчас мысль мелькнула, да больно чувство смешанное, эдак с наскоку не разобрать по полочкам.
— Отчего ж не рассказать. Но история будь здоров, если бы вот его бы у меня не было, я бы в неё ни в жизнь и сам не поверил, — предупредил он. — Тут прежде всего начать надобно с того, что ты не единственная белая волчица, с которой я знаком. Вот думай что хочешь, а то чистая правда: я с вульфарскою принцессой приятельствую! — Шеду сказал это с долей хвастовства и гордости, но тут и было, чем гордиться, много ль черни имеет такие приятельства? Вот то-то и оно! — Уж как мы познакомились — это отдельная история, но, в общем, был я два года тому, в месяце Ши-Айзы, проходом в Адагоре, ну и мы вроде как случайно повстречались. Это тогда про этих вот самых фамильяров, — он пошевелил большим пальцем, на котором покоились никогда не теплеющие лапки Табахи, — уже, считай, поговаривать начали. Ну тогда ещё не понятно было, выдумка чья или правда новые звери какие, ну и я, думаю, дай спрошу, она ж принцесса, а высокородные господа обычно знают больше нашего брата, а мне же интересно, я же с животными много делов имею. А она возьми да и скажи, мол, да, правда, есть таковые зверятки, мол, с троблинговых земель берутся. Ну! — Шеду так увлёкся собственным рассказом, припоминая все детали, что тут даже хлопнул свободной рукой себя по бедру и подтянул пятку одной ноги под лавку для опоры, чуть разворачиваясь к Дарине. — Тут меня, конечно, любопытство разобрало. А принцесса, — ты вишь, добрая душа! — говорит, пошли в храм Тармины, — это она там служительница, значится, — может, у нас там завалялся фамильярчик. Ну я будь не дурак согласился.
Это была одна из историй, которые он раньше никому не рассказывал, ибо чтобы её рассказать, надобно и Табаху демонстрировать, а это ему всегда было как-то неохота, всё-таки Табаха — это личное, сокровенное, да к тому же стратегическое преимущество, об таком на каждом углу не трындят. Да ему и без этой истории было чего порассказать при случае. Вряд ли Дарина поверила, что он и впрямь знаком с ажно самой Корделией Ардженто, надо было, наверно, не так начать, а сказать, мол, вот, повстречал одну знакомую служительницу Тармины, ну да задним умом мы все крепки.
— И вот мы приходим в храм, а у них там и вправду прямиком из Читаара яйцо буквально намедни прибыло! И затеяли они, стало быть, вылупить это яйцо прямо вот здесь и сейчас, — Шеду теперь чётче припомнил детали того дня, мало говоря престранного, вот пересказывал теперь, и аж на зубах скрипело от того, как совсем невзаправду всё было, и как странно вела себя принцесса, и другие служители, и настоятель. Словно единственным настоящим только и был Табаха. А может, то и было наваждение? Вот, положим, той же самой Тармины. Боги всё-таки и не такие представления устраивали…
— Направили свои магические силы на это дело, и яйцо откликнулось на них прямо-таки самым явным образом: вокруг него образовался такой как бы шар чистого света, и мне даже показалось, будто я тогда саму Тармину узрел! А может, и нет, может, просто игра света, — мужчина легко пожал плечами. — Короче скорлупа рассыпалась, и вот этот чудик явился свету. Я сразу, дай, думаю, понаблюдаю за ним, интересно же, чего за зверь, а он у меня в волосах окопался и намертво вцепился. Как, говорю, снять его, фамильяра вашего. А они и говорят, мол, мы его в глаза не видели и вообще он, видать, в тебе хозяина признал. Ну это настоятель, значится, в бумажках прочитал, кои в ларце с яйцом лежали. Ну и вот, с тех пор вместе из конца в конец мотаемся, — закончил бородач с большой теплотой в голосе, бросая любящий взгляд на Табаху. Уж не думал Шеду раньше, что когда-нибудь к какой животине так привяжется, а вот, поди ж ты.
— Уникальный — это точно, — кивнул он. Второго такого Табахи не сыщешь. Вот как все разумные — каждый единственный в своём роде, так вот и Табаха ни на что не похожий.
Дарина ссадила Табаху полностью на ладонь мужчины, и фамильяр потихоньку пополз под рукав рубахи. Шеду вернул ему невидимость и с улыбкой проследил путь прохладных лапок вверх по руке.
Еда ещё не поспела, но Шеду чувствовал, что пока вёл рассказ, сонливость несколько отступила, и это было очень кстати. После еды их точно сморит, так что лучше было подготовить ложе. К тому же приятно было развлечь Дарину обычной мирной историей на фоне их текущих злоключений.
Шеду поднялся, подошёл к очагу и приложил ладонь к камням с наружней стороны, прикидывая, как долго они будут оставаться горячими. Вроде бы здесь были и такие камни, которые отдают тепло быстро, но были и такие, которые остывают долго, этих могло и на всю ночь хватить, особенно если угли оставить горячими.
Затем он прошёл обратно к лавкам, поочерёдно скатал из двух шкур валики, уложил в воображаемые изголовья двух лавок, и на том успокоился. Не так, чтоб уж много сделал, но и времечко немного скоротал, и теперь уж укладываться в любой момент можно.
— Я так думаю, надобно завтра при свете дня пошукать по кармашкам тех двоих молодцев, — предложил бородач, — мало ли, что у них может полезного оказаться. Карта, опять же…
Всё-таки за день они лишь треть пути прошли, впереди ещё два дня, выходит, а после — змеиное логово.