Стремительно перетекая из душного воздуха в прохладную твердь, из тверди в воду, из воды в свет, поток божественной силы струился по болоту. Он огибал уродливо искривлённые корни деревьев, скользил между замшелых камней, впутывался в ядовито-зелёную ряску и поднимался вместе с болотными огоньками, смешивался с испарениями. Всё живое, чувствуя эту силу, испуганно приникало к земле.
Бог войны шёл через топь, оставаясь незримым, бесплотным и всепроникающим. Если под стопами Ашхаи зелень вяла и иссыхала, то поступь Дагона вминала её в грязь, чтобы потом та могла воспрянуть снова. И так было везде, где он проходил. Он нёс за собой войны и раздор, но почва, орашённая кровью и сталью, всегда давала богатый урожай.
В этих гиблых местах редко появлялся кто-то живой, поэтому Дагон иногда отправлялся сюда, чтобы упорядочить свои мысли. К тому же, близость Оза Стенкэ придавала гулкой тишине болот особое, немного печальное звучание. Но хоть могила альвийки неумолимо влекла бога, он никогда не вернётся взглянуть на неё - не столько из горечи неразделённой любви, сколько из нежелания принимать своё поражение, даже спустя столько лет.
Отогнав мрачные воспоминания, Дагон сосредоточился на мыслях, волновавших его уже не первый год. Время богов течёт иначе, они многое знают наперёд, поэтому о том, что тьма пробуждается, Дагон догадывался уже давно. Тень Ар Геддона раскинулась намного дальше, чем предполагали жители Небесной обители. Глупый Ашхаи, ему следовало убить чёрного мага, а не истязать бессмертием! За тысячелетия заточения в собственном склепе Геддон успел многое продумать, нашёл брешь и просочился через неё в мир, как смертельная болезнь, проникающая в тело почти незаметно.
От закипающего внутри гнева Дагон стал терять контроль над своими движениями. Невидимая раньше энергия стала багровым сгустком дыма и рассекала воздух, раскаляя его. Дагон злился на себя за то, что не опередил планы мага, и за то, что собственными руками не разорвал его тело на куски и не погрузил их в самые глубины морей три тысячи лет назад, когда была возможность.
Понимая, что поддерживать бесплотную форму больше не сможет, Дагон принял человеческое обличье и остановился.
Вдруг откуда-то донеслись неясные голоса. Бог, став невидимым, двинулся в сторону звука, бесшумно шагая по мху. Вскоре он увидел на прогалине юношу с медными волосами и ужасающего вида существо рядом с ним, отдалённо напоминавшее собаку. Судя по всему, существо было его питомцем.
Дагон подошёл вплотную к юноше и долго всматривался в его лицо, борясь с самим собой. Затем он протянул руку к его шее, не понимая, что сейчас собирается сделать, но прежде, чем пальцы успели сомкнуться на горле, услышал в своей голове голос Ашхаи: "Не время". Дагон не стал спорить и опустил руку. Поддержание равновесия в мире - одна из его обязанностей, а смерть человека, чьё время ещё не настало, могла нарушить баланс. Дагон это понимал, принимал и не поддавался разрушительным желаниям.
Юноша выглядел усталым. Его одежда была мокрой, лицо - грязным. Кто он и что здесь делает?
Бог войны сел подле него на землю, скрестив ноги, и материализовался из нитей пурпурного дыма и тёмных всполохов. Он надеялся, что не останется незамеченным.

Когда маленькое, нескладное чудище враждебно зарычало, Дагон не сумел сдержать усмешки. Это создание, так храбро бросившееся защищать своего хозяина, понравилось ему. Сам хозяин тут же вскочил и попытался успокоить питомца, но тот всё равно скалился на чужака.
Дагон спокойно поднял обе руки, показывая, что безоружен и не таит злых намерений, встал на ноги и подошёл к человеку чуть ближе, чтобы разглядеть его. Помимо смятения и неловкости, от него исходили странные, тревожные эманации. Бог нахмурился, явственно ощущая в них присутствие разрушительной магии.
Он снова опустил взгляд на чудище и поборол в себе желание потрепать его по холке. Подобная слабость была непозволительна. Но отвага этого маленького существа не могла не вызывать уважения. Если бы Дагон попытался причинить вред его хозяину, то оно бы бросилось на него, несмотря на существенную разницу в силе.
- Всё в порядке, - произнёс Дагон, поднимая неестественно голубые глаза на юношу. Голос звучал низко и напоминал рокотание зарождающейся грозы. - Как его имя?
Вокруг было темно и глухо. Болото словно замерло, чувствуя бога. Это было ещё одним поводом для зависти и злости. Ни перед кем из богов природа не испытывала подобный трепет, а Дагон одним лишь появлением непроизвольно внушал страх, даже если не испытывал гнева. Возможно, это часть наказания Шиархи за потерянное зрение Табири. Если бы только время могло повернуть вспять, Дагон бы всё исправил. Он не желал зла мальчику. Табири просто оказался не в том месте и не в то время.

Сложно было не заметить, как для усмирения своего питомца юноша использовал магию. Вполне логично, учитывая, что из себя представлял Пушистик.
"Весьма эксцентричное имя для такого существа", -подумал Дагон и отметил, что выбор этого имени мог многое рассказать о хозяине питомца. Например, то, что человек он милосердный и незлой, раз так печётся о своё нескладном подопечном. Интересно, он сам его сшил?
- М-меня зовут Мэррис... А вы?..
"Не будь я бессмертным, то умер бы от умиления", - бог с трудом подавил усмешку. Любой другой на месте Мэрриса именем чужака интересовался бы в последнюю очередь, а сперва бы отошёл на безопасное расстояние или взялся бы за оружие, потому что ночью в таких местах хорошие люди не появляются. 
Впрочем, Мэррис поставил бога перед непростым выбором: назвать своё настоящее имя или притвориться кем-то другим? С одной стороны, было безумно интересно, чем закончится эта встреча, ведь Шиархи неспроста свела их на пути. С другой стороны, какой прок от общения со смертными?
"Раз уж так сложилось, то можно немного позабавиться".
- Меня зовут Дас, - приняв суровый вид, сказал Дагон. В темноте не было видно его одежды, но она вполне могла сойти за охотничью или дорожную, хоть и выглядела слишком чистой - кожаные штаны и жилет на завязках, льняная рубаха, невысокие сапоги. Его можно было бы принять за случайного путника, но исходившая от него сила легко давала понять, что это далеко не так. - Что ты здесь делаешь?

Неожиданная просьба Мэрриса заставила Дагона помешкать с ответом. Он не был уверен, что хотел ввязываться в дела смертных, но юноша вызывал в нём определённый интерес, и поэтому отказаться было трудно.
Рассудив, что ничего непоправимого не случится, если он ещё немного времени проведёт здесь, Дагон равнодушно пожал плечами.
- Я могу тебе показать дорогу, но в одиночку, пускай и с таким верным защитником, - бог одобрительно взглянул на Пушистика, - здесь ходить небезопасно. Если хочешь, я тебя провожу. Только выдвигаться нужно сейчас. Ночью эти топи кишат всякой дрянью.
Дагон втянул горьковатый запах застоявшейся воды, гнили и болотной сырости и поморщился от отвращения. Он не любил эти места, ему больше по душе были горы, где сухой, холодный ветер бьёт по зубьям серых скал, и весь мир лежит как на ладони. Дагон родился в горах и прожил там большую часть своей жизни, пока к нему не явилась Шиархи. Как ни странно, иногда бог сомневался, что поступил верно, променяв свой смертный удел на бессмертие и безграничную силу. Пятьсот лет в теле троблинга намного ценнее вечности в клети божественной сущности. Но, впрочем, потом Дагон вспоминал, сколько знаний и опыта он приобрёл за эту вечность, и убеждался в правильности своего решения.
Полоска вечернего неба над головой стала совсем чёрной. Тусклые звёзды, полуприкрытые рваной дымкой облаков, зажглись в вышине. Бог, несмотря на темноту, хорошо видел своего собеседника. Тот казался смущённым, растерянным и немного испуганным, но был расположен по-доброму и явно не питал чрезмерного недоверия к чужаку.

Когда Мэррис подошёл чуть ближе, Дагон убедился, что волны тёмной энергии, которые исходили от юноши, ему не почудились. От него действительно тянуло чем-то замогильным, неживым, будто над ним мрачно нависла сухая длань Ашхаи.
Задумчиво нахмурившись, Дагон отвернулся и направился в сторону, где топь переходила во мшистый лес, за которым пролегал заброшенный тракт. Этот тракт раньше был важной торговой артерией, связывавшей Селентею с Гнездом Гарпий, но потом его часть поглотило разросшееся Болото, заполонённое жуткими существами. Грунтовая дорога со временем заросла, указатели на камнях истёрлись, и мало кто помнил, что в давние времена по ней ходили караваны, гружёные ценным товаром.
Дагон шёл, по колено проваливаясь в зыбкую грязь, и иногда оглядывался, проверяя, успевает ли за ним Мэррис. Расстояние между ними было не больше вытянутой руки, но в такой темноте легко оступиться или провалиться в трясину. Дагон, конечно, даже при всём желании не смог бы этого сделать, но вот терять своего спутника ему совершенно не хотелось.
Ветер растрепал облака, поэтому звёзды на небосклоне стали ярче. Но их света всё равно было недостаточно, чтобы осветить путь.
Над топью то и дело вспыхивали маленькие огоньки, взмывали вверх и таяли в воздухе. Они заманивали странников в самые глубокие места, чтобы топь могла их поглотить. Кто-то говорил, что это души погибших на болотах, кто-то считал их злыми духами, оберегающими леса. Дагон не знал, кто был прав, - боги не всеведущи - но любил любоваться этим призрачным свечением, напоминавшим ему огни сигнальных костров.

→ Трактир "Старый мул".