Казалось бы, что может нарушить тишину и покой охотника, который облюбовал для своего пристанища опушку густого леса, находящуюся за несколько десятков километров от ближайшего поселения? Верно — ни-че-го.
Не то, чтобы Норман был настолько замкнут и нелюдим (хотя были и такие нелестные черты в его характере), просто свободный стиль жизни в лесной чаще ему импонировал больше, нежели взбалмошная и пустая городская суета. Здесь мужчина не был зависим от золотых и серебряных монет, которые в городе так непросто заработать. Ему не нужно было платить за постой — хозяин полуразвалившегося охотничьего домика давным-давно сгинул, оставив стрелку в наследство несколько котелков, в которых было удобно варить похлебку, да кое-какую обшарпанную мебель. Еду в лесах добыть проще простого, особенно если умеешь охотиться и рыбачить. Конечно, порой безумно хотелось набить брюхо чем-нибудь кроме мяса, грибов и ягод (мужчине даже изредка снились зарумяненные пироги и караваи, которые можно купить только в городе или деревне), но прихотливым Нормана назвать было сложно.
Сегодняшнее утро мало чем отличалось от предыдущего: проснувшись с первыми лучами солнца, деревенщина потер тыльной стороной ладони глаза и поднялся с жесткой койки. Натянув привычные кожаные штаны, он застегнул ремень с тихим выщелком пряжки, обулся и вышел из хибары во двор, где его ждала большая бочка, наполненная дождевой водой. Воздух был достаточно прохладен, и по спине стрелка тут же пробежались мурашки, но это только помогло окончательно проснуться и смахнуть с коротких, хоть и густых, ресниц остатки сна о вкусных городских пирогах.
Умывшись холодной водой, мужчина оперся ладонями о жесткие влажные края бочки и вгляделся в своё отражение оценивающим взглядом. Бородка уже прилична отросла, как и потемневшие волосы, но поход к цирюльнику Норман все откладывал — побриться можно и завтра, острым охотничьим ножом, а патлы еще не так уж и отросли, чтобы тратить на них остатки медяшек.
Мысли стрелка прервал голубь с белым оперением, нагло усевшийся на край «умывальника». Белый — значит, что кто-то из немногочисленных друзей мужчины прислал весточку, а потому птицу нельзя ранить или есть (было несколько неудачных инцидентов…) К лапке крылатого почтальона была прикреплена записка и, взяв её, деревенщина медленно прочитал:
— «Нужна помощь. Кайлан»
Норман удивлённо поскреб в затылке, но краткость письма своего друга оценил, потому вернулся в дом, надел рубашку с оторванными рукавами, поверх накинул излюбленный жилет и захватил свой мини-арсенал, состоящий из арбалета и нескольких охотничьих ножей. Позавтракать он решил позже в яблочном саду Кайлана (хорошо, что последний об этом пока не подозревал). Хлопнув входной дверью, болтающейся на разболтанных петлях, стрелок направился к поместью Аса-Фадири, даже не утруждая себя, чтобы закрыть своё жилище на замок — всё равно воровать быть нечего, кроме вяленого мяса, подвешенного на тонких нитях у самого потолка для просушки, и запасной пары простецких сапог.
Идти было совсем немного — максимум час, а потому Норман бодро зашагал по нужной тропе, привычно придерживая свой самострел за лямку, в случае внезапной атаки.

Погода буквально шептала — еле ощутимые порывы ветра морского бриза, добравшиеся сюда с недалёкого побережья, циркулировали в кронах деревьев, заставляя листву трепетать. Воздух был солоноватым на вкус — хоть обоняние человека уступало альвийскому, Норман, привыкший к жизни в густой чаще, легко мог ощутить значительные изменения в атмосфере.
Лесные тропы, по которым передвигался стрелок, петляли, будто хотели заманить путника к солончакам и опасным болотам, но мужчина только усмехался, будто дразня голодных духов, и следовал по только ему известному маршруту.
Когда Норман приблизился к башне, его интуиция заставила насторожиться и замереть на несколько минут. Странная тревога проснулась в душе, но деревенщина не разобрался — либо он почувствовал опасность предстоящего дела, либо же это лёгкое предвкушение встречи с могущественным магом, которому мужчина не рискнул бы перейти дорогу.
Даже сочные наливные яблоки, призывно висящие на ветвях и пахнущие медом и солнцем, не соблазнили охотника, и он осторожно вышел к невысокому фонтану в центре парка, найдя взглядом знакомую фигуру. Владыка Хаоса нервно топтал траву, пребывая явно не в духе, и в какой-то момент Норману даже показалось, что воздух вокруг альва потрескивает от напряжения.
— Что случилось? — спросил деревенщина, минуя привычное приветствие и прочую чушь — на все эти церемонии не было времени.
И все же еле заметная улыбка появилась на губах деревенщины, так, что трогательная родинка (которую стрелок именовал не иначе, как бородавка) на его щеке слегка приподнялась. Он был рад видеть Кайлана, как одного из немногих знакомых, которых мог смело назвать друзьями.

Когда стрелок услышал причину, по которой его сюда вытащили, то легко кивнул, уловив в голосе Кайлана плохо скрываемую досаду и тревогу. Не нужно было быть мастером дедукции, чтобы понять, что дело серьезное, несмотря на то, что поиск пропавших бирюлек альвиек — явно не было любимым занятием охотника.
Лишних вопросов мужчина задавать не привык, а потому поправил сползшую с плеча лямку самострела и направился к башне, чтобы начать поиски оттуда. Дойдя до высокого каменного сооружения, Норман откинул его хмурым взглядом, раздумывая, каким способом можно было пробраться внутрь. Центральная арка перед входом исключалась сразу же — только глупец полезет к охраняемому входу. Оставались только окна. Мужчина остановился напротив самого большого, рядом с которым трепыхалось знамя Хаоса на лёгком ветру, и, задрав голову вверх, несколько минут рассматривал путь потенциального воришки. Заметив что-то, Норман сгрузил арбалет на траву и достал из заднего кармана потрепанную красную тряпку с давно истертым орнаментом троблингов, которая некогда выглядела вполне себе приличной банданой.
— Там что-то есть, — сказал деревенщина, наматывая полоску ткани поперёк ладони, и, когда она ровно легла на костяшки и внутреннюю часть руки у основания пальцев, закрепил край тряпки. — Сейчас гляну.
Он полез вверх, достаточно быстро цепляясь за каменные выступы вытесанных из гранита блоков, отмечая про себя, что не зря подстраховался — шершавая ткань помогала основной руке не соскальзывать. Иногда стрелку приходилось использовать все свои силы, чтобы подтянуться и достать до следующего блока, отчего крупные мускулы рук напрягались, а вены сильнее вздувались под смуглой кожей, которую золотили утренние лучи солнца.
Добравшись до штыря, в котором был закреплен флаг, Норман обнаружил на остром пикообразном конце стека кусок ткани и подсохшие капли крови — судя по всему, вор напоролся на знамя в темноте. Мужчина взял кусок чьей-то одежды, затем вытащил охотничий нож, находящийся всегда под рукой — в самодельных кожаных ножнах, висящих на поясе, и старательно собрал на кончик кинжала чужую вязкую подзастывшую кровь. Ткань с одежды обидчика своего друга мужчина сунул в карман, а нож стиснул в зубах, с затупленной стороны лезвия.
Спускаться всегда сложнее, чем подниматься, а потому это было дольше, но вскоре стрелок, запыхавшийся от такой «зарядки», вернулся к Кайлану, терпеливо ожидающему внизу башни.
— Ублюдок напоролся на штырь для знамени, — сказал Норман, протягивая другу нож, чтобы продемонстрировать свою добычу, и вытер тыльной стороной ладони пот, проступивший на лбу и висках. — А ещё есть кусок одежды. Это может как-то помочь?
Следопыт и без этого мог найти следы вора, тем более, что в сочной изумрудной траве, буквально в паре шагов, виднелись алые бисеринки крови, которые Норман приметил не сразу, но, прежде, чем усложнять себе задачу, он решил поинтересоваться — может ли магия Владыки чем-нибудь помочь. Тем более, что время не терпит.

Знатоком магии Норман не был никогда, а потому внимательно смотрел на друга, впрочем, не особо надеясь на какое-либо чудо, так как охотник понимал, что даже волшебство не всевластно и не безгранично. Увы, но добытые с таким трудом частицы крови и одежды вора оказались бесполезными.
Стрелок повёл широкими покатыми плечами и вытер лезвие о штанину, вернув холодное стальное оружие в ножны.
Охотнику, никогда не имевшему ни нормальной семьи, ни богатств, ни множества друзей-наёмников-слуг, было невдомек, что значит потерять почти всё, но он всеми фибрами своей простой душонки не желал другу подобной участи. В конце концов, большую часть из перечисленного Владыка мог вернуть.
— У тебя есть я, — уверенно сказал мужчина, почувствовав в себе необходимость поддержать альва, после чего опустил широкую мозолистую ладонь на его плечо и мягко стиснул плотными пальцами, чуть наклонившись вперёд. — Мы найдём это ожерелье.
Мужчина стянул с ладони красную тряпицу и сунул её край в задний карман так, что большая часть банданы осталась свисать яркой полоской. После этого Норман поднял арбалет со слегка примятой травы, закинул лямку от оружия на плечо и подошёл к тому месту, где, вместе с прозрачными капельками утренней росы, радужно переливающимися всеми оттенками цветов в молодой сочной поросли, виднелись алые бисеринки чужой крови.
От внимательного следопыта не утаились едва заметные следы на траве, и он поманил Кайлана за собой лёгким кивком головы, направляясь в сторону редких деревьев, которые с каждым метром учащались и заканчивались непролазной чащей густого леса.
— Следы легкого человека, — тихо проговорил охотник, уводя друга в лесной массив. — Либо это девушка, либо подросток. Ранена левая нога, так как следы правой заметнее.
Поравнявшись с колючим кустарником, мужчина остановился напротив и прикоснулся к небольшой крупной колючке, напоминающей по своему строению репей. Сняв пару коротких чёрных волос, Норман прижал ладонь ребром к своему плечу и поймал взгляд альва.
— Примерно такого роста. Волосы очень мягкие, не похоже на вульфара или троблинга. Скорее всего, всё-таки человек, вампир или помесок.
Охотник повёл друга дальше, отмечая про себя, что грабитель двигался параллельно основной лесной дороги, наплевав на то, что в непролазном лесу он может оставить больше следов, нежели на главном пути. Скорее всего, воришка не хотел попасться на глаза хозяину ожерелья, подумав, что искать его будут всадники. Вскоре Уорд замер, медленно опустив руку на рукоять ножа и прищурился, осматриваясь по сторонам. Так как у него не было чуткого обоняния, как у пса или вульфара, приходилось полагаться на острое зрение и отличный слух.
Ветер мягко шелестел листьями в кронах деревьев, мелкие пичуги выдавали нежные трели над головой у путников, и все выглядело довольно-таки обыденно и спокойно, однако Норман был напряжен, а все потому, что он потерял след незнакомого вредителя — дерн в этом месте был покрыт свежим опадом, который под влиянием ветра легко перемещался у подножий вековых дубов и сосен. Но стрелок как никто другой понимал, что испариться на месте вор не мог, а потому какое-то время кружит по поляне, вглядываясь в любую мало-мальски подозрительную деталь.
Услыхав краем уха знакомое журчание местного родника, деревенщина направился к нему, но вдруг заметил что-то у корней старого рассохшегося пня, покрытого мхом и плесенью, и привстал на одно колено, вытащив нож. Кончиком лезвия он подцепил кусок чёрной ткани, пропитанной кровью и выглядывающей из-под листьев, и показал другу, усмехнувшись.
— Здесь он сменил повязку. Городской человек, возможно, наёмник, — сказал стрелок и фыркнул, мотнув головой, чтобы откинуть отросшую челку, спадающую на глаза. — Деревенский житель или охотник сжег бы эту тряпку, так как по его следу может пойти хищник. Глупец. Пойдём туда.
Мужчина показал пальцем вперёд и поднялся, быстрым шагом преследуя раненого грабителя Владыки Хаоса, который не мог уйти достаточно далеко.

От Нормана не утаилось нетерпение Владыки и жажда расправы с воришкой, возможно, именно поэтому его не интересовали методы мужчины. Действительно, зачем Кайлану ненужная информация, когда он с лёгкостью может позвать на помощь друга, который основательно разбирается в этой теме?
Поначалу стрелок шёл, полагаясь на своё чутье и внутреннюю интуицию — следов грабителя не было, но охотник помнил, что с самого начала неизвестный целенаправленно шёл вперед, не отдаляясь от лесной дороги. Вскоре те самые следы легкого человека (а может, это был карлик-недоросток?) вновь показались на земле, припорошенной утренней позёмкой, и Норман зашагал дальше быстрее и уверенней.
Заметив в кустах небольшой силок на зайца, охотник понял, что они забрели к землям, находящимся рядом с небольшой деревушкой, а потому нужно было быть осторожным вдвойне — селяне любили расставлять в чаще леса ловушки на дичь и покрупнее.
— Смотри под ноги, — коротко бросил стрелок, выбирая наиболее безопасный путь.
Через десяток-другой минут мужчина услышал странное копошение недалеко от этого места и застыл как вкопанный, пытаясь понять, что за зверь притаился в чаще леса. Сняв достаточно тяжелый арбалет с плеча, деревенщина опустил его к земле и вставил ногу в потертое стальное стремя, упирая приклад в крепкий живот, после чего обхватил тугую тетиву плотными пальцами и взвёл её, слыша привычный уху щелчок предохранителя. Наложив деревянную самодельную стрелу с пестрым оперением, Норман поднял ствол своего добротного оружия, а указательный палец правой руки опустил на спусковой механизм. Мужчина был предельно собран, спина и широкие плечи были заметно напряжены, а поступь стала осторожней и тише. В такой полной боеготовности Уорда мог застать врасплох только медведь-шатун.
Но, когда по следам они с Кайланом добрались до этого неведомого «зверя», стрелок тихо хмыкнул. На краю леса и опушки на земле сидел подросток, подвывая и пытаясь выбраться из цепкой хватки мощного капкана, установленного на крупную дичь. Его нога угодила в опасную ловушку, и, заметив кровавую рану, в которую впились острые железные зубья, мужчина едва заметно покачал головой.
— Похож на того, кого мы ищем, — проговорил Норман, нацелив опасное оружие на паренька и предоставляя альву возможность задать мальчишке несколько важных вопросов.

Пока альв пытался стребовать свою безделушку, Норман рассматривал паренька, медленно опустив арбалет, но готовый в любой момент вскинуть смертельное оружие. Внимательность и интуиция не давала мужчине покоя: попавший в ловушку мальчишка ну никак не походил на вора. Его одежда была очень потрепана и грязна, но тонкий альвийский шелк, из которого она была пошита, говорил о дороговизне материала. Можно было предположить, что и её вор стянул, но штаны и тонкая рубаха с замысловатой вышивкой на рукавах, сидели как влитые, точно по размеру, а вовсе не как с чужого плеча.
Бродяги и человеческие мальцы-беспризорники не были редкостью в альвийских деревнях — там бывает чем поживиться, но вряд ли у какого-либо местного деревенского отпрыска мог быть такой дорогой наряд. Возможно, и здесь была замешана магия?
Словам охотник не верил, но вот жалобный взгляд подростка и мольба в голосе тронули его, однако мужчина никак это не показал, опустив глаза и ожидая, пока Кайлан получит своё. Он, словно цепной пёс, верил в своего друга и понимал, что тот знает, что делает. Но когда железные тиски капкана сильнее сдавили ногу пацана, и тот отчаянно взвыл, стрелок стиснул зубы, отчего на его лице заиграли желваки, и резко присел рядом с Владыкой Хаоса, бесцеремонно стиснув его тонкое запястье и отводя руку в сторону.
— Хватит! Твоя бирюлька не трусики Шиархи, чтобы вот так носиться с ней и мучить за неё! Эй, сопляк, — последние слова относились к бьющемуся от боли пацану, — отдай эту хрень. Живо!
Тот клятвенно стал заверять Нормана, что не знает о чём речь, размазывая слёзы по щекам, и охотник резко придавил того коленом к земле, начав шарить у воришки по карманам. Вскоре драгоценность, которую увели у альва была найдена, и Уорд протянул её другу, вопросительно подняв брови. Мальчишка даже перестал реветь, уставившись на мужчин, будто видел ожерелье впервые.
— Она?
Но Кайлан даже не успел протянуть к ней руку, когда из-за широкого ствола дерева вышел незнакомец и, что-то прошипев под нос, использовал сильный магический заряд. Охотника резко ударил в грудь мощный поток воздуха, и он отлетел назад, впечатавшись спиной в осину. Когда он упал на землю, то спина резко и больно горела после того, как жилет и рубашка задрались и Норман проехался голой поясницей по шершавой коре. Сразу подняться он не смог, жадно глотая воздух отбитыми легкими и ища помутневшим взглядом своего друга, кляня себя за потерю бдительности. Одно радовало — аметистовое ожерелье все ещё было в его руке.

Отредактировано Норман (20.10.2016 16:36)

Кайлан обнаружился достаточно быстро — он приземлился сверху на охотника, неловко двинув тому локтем в челюсть. Во рту тут же почувствовался слабый железисто-соленый привкус, и мужчина провёл кончиком языка по нижней губе, ощутив, что та разбита.
Когда ублюдок, чьё лицо было скрыто под капюшоном, наклонился за ожерельем, Норман глухо зарычал, стиснув драгоценность в кулаке, всем своим видом говоря, что эту бирюльку нападавший получит только вместе с рукой стрелка. Слава Шиархе, Владыка Хаоса воздвиг защитное поле и отправил мага в непродолжительный полёт, кинув вдогонку ещё одно заклинание, которое охотник слышал впервые.
Резко поднявшись, следопыт стиснул сильной пятернёй плечо друга и рывком поставил и его на ноги, после чего на глаза ему попался арбалет, чудом уцелевший при столкновении со стволом дерева. В этот момент мужчина был благодарен неизвестному мастеру, который сделал его излюбленное оружие очень крепким и устойчивым, и, несмотря на заметную тяжесть и топорный вид, самострел был надежен в бою — хоть орехи коли, хоть черепа врагов.
Кинувшись к арбалету, стрелок прокатился по земле почти кувырком и подхватил заряженное оружие, моментально прицеливаясь в замешкавшегося колдуна. Нацелившись в его голову, мужчина совершенно не подумал о том, что труп Кайлану будет бесполезен, так как не сможет ничего рассказать. Сейчас Уордом двигали лишь инстинкты выживания — если этот ублюдок представляет смертельную угрозу, то его нужно убить первым.
Маг что-то выкрикнул, и пацан, который трясся в кустах от ужаса происходящего, как-то странно отозвался и через секунду кинулся на Нормана с диким затуманенным, будто после троблинговой дури, взглядом. Охотник успел нажать на курок, но самострел повело в сторону, когда сопляк вцепился в плечи мужчины, и траектория болта изменилась. Тихо просвистев в воздухе, стрела закончила путь в плече мага, крепко пригвоздив того к дереву.
— Да что с этим, блядь?! — взревел Норман, когда воришка, подволакивая раненую ногу, вцепился зубами в руку стрелка, в которой все ещё был зажат кулон.
Выпустив арбалет из рук, мужчина отвесил пацаненку звонкую оплеуху правой рукой так, что у того наверняка зазвенело в ушах, после чего схватил его за шкирку и отшвырнул обратно к колючему кустарнику, а затем быстро, насколько это было возможным, отполз на карачках за ближайшее дерево, таща арбалет за потрепанную лямку.
Нужно было перезарядить оружие и умудриться не словить очередной продукт заклинания неизвестного мага, сила которого была впечатляюща.

Когда пацан всё-таки угомонился, мужчина поднялся, ворча проклятия сквозь стиснутые зубы, и поднес широкую ладонь к глазам, разглядывая сильный укус. В какой-то момент Норману пришла в голову мысль, что ещё немного, и этот засранец точно откусил бы от него кусок. Спина всё ещё неприятно ныла, да и рана на губе кровоточила, но эти повреждения казались незначительными по сравнению с тем, что стрелок собирался сделать с нападавшим.
Оставив мальца «отдыхать» на мягкой лесной подстилке, следопыт подошёл к колдуну, который напуганно хватал губами воздух, и злобно выплюнул:
— Я сейчас обрежу его длинные уши! — после этих слов деревенщина достал охотничий нож, демонстративно поигрывая им перед обездвиженным противником.
Кайлану сейчас не требовалась помощь, потому стрелок некоторое время наблюдал за допросом, но мысли его все возвращались к воришке. Махнув рукой, Уорд вернулся к пацану и привстал рядом с ним на одно колено, взявшись пальцами за тупые края капкана, с силой разжимая опасную ловушку и вызволяя ногу паренька. После этого мужчина задрал его штанину и осмотрел глубокие кровоточащие раны, в которые мгновение назад впивались острые зубья капкана.
— Жить будешь, мелочь, — пробормотал Норман и оторвал от своей старой рубахи кусок ткани, который сгодится на первое время в качестве бинта.
Обработать рану как следует было нечем — у стрелка не было такого богатства, как заживляющее зелье, но в данный момент он мог хотя бы остановить кровь. Туго перевязав ранение мальчишки и подложив под его голову свою сумку, Норман поднялся и вернулся к другу, ходя за его спиной из стороны в сторону, скалясь как озлобленная дворняга и прожигая незнакомца, посмевшего впутывать в свои грязные злодеяния ни в чем не повинного ребёнка, ненавистным взглядом. Казалось бы, стоит только Кайлану скомандовать «фас!», и от врага только уши и останутся.

Отредактировано Норман (28.10.2016 14:51)

«Обезвреженный» альв так и прожигал Кая ненавистным взглядом, что дико раздражало стрелка. Врезать бы ему разок-другой, но его длинноухий друг выбрал путь мытья и катания, то есть банальных переговоров. Конечно же молодой враг (молодой — было сказано весьма относительно, так как вполне вероятно, что маг может быть ровесником Нормана, кто же виноват, что ушастые так долго и удачно сохраняются) явно никогда не был знаком с грубой силой, а потому Уорд, уставший от затянувшегося диалога, сопровождаемого сопением противника и злобными гляделками Кая, решил ускорить дело.
Он схватил незнакомца за плечо и притянул к себе, резко и размашисто двинув ему тяжёлым кулаком в челюсть так, что вечно сбитые костяшки пальцев заныли. Но ушастому явно было хуже — от удара кожа на губе у паршивца лопнула, а уши затряслись от страха. Он что-то промямлил, испуганно вскрикнув, но мужчина проигнорировал этот писк и вмазал тому ещё разок, мстя не только за разбитую губу, но и за ободранную спину.
 — Я сюсюкаться не буду, — пригрозил мужчина, стиснув пальцами тонкую дорогую ткань плаща альва и вжав его спиной в ближайшую сосну. — Ну?
Маг, видимо никогда не испытывающий подобных болезненных телесных наказаний от какого-то деревенщины, решил расколоться могущественному Кайлану, сдавшись под напором его тяжёлого взгляда.
— Этот кулон всегда находится на твоей женщине, — он с опаской посмотрел на Кая через плечо человека, — более того — от него веет сильной магией. Это достаточно ценная вещь, и ты в любом случае отправился бы на поиски. Когда бы ты узнал, что это люди дерзнули украсть у тебя драгоценность, ты бы захотел наказать их. Кое-кому нужно, чтобы у воцарившегося Владыки Хаоса возникли противоречия с другим народом.
Ушастый поник, выдав всю правду-матку, и стрелок отстал от него, но продолжал гипнотизировать ублюдка недовольным взглядом, чуя нутром, что, возможно, этот колдун чего-то не договаривает.
— У тебя уже были тёрки с людьми? — спросил он у друга, потерев тыльной стороной ладони свою разбитую губу и ненароком размазывая кровь по подбородку.