Эллорьен упивался каждым мгновением их близости на грани оргазма, одновременно тягучим, как застывающая смола, и скоротечным, как взмах крыла бабочки. Но через вечность, а может спустя всего пару секунд, он ощутил, как жаркий плен восхитительно запульсировал вокруг его плоти, а на пальцы выплеснулось семя, подталкивая к его собственному пику. Альв глухо утробно зарычал, сделал еще буквально пару толчков, после чего излился в тело любовника, мелко подрагивая. Земля под ногами качнулась, и он оперся рукой о шершавый ствол дерева, чтобы удержать равновесие, но Равиля из объятия второй руки так и не выпустил.
Было настолько обалденно хорошо, что ни говорить, ни даже думать не хотелось. Принц не был сторонником банальных вопросов, из серии понравилась ли партнеру близость, особенно, когда все и так понятно. Равиль же отдавался ему так пылко и откровенно, что не только не осталось сомнений в том, понравилось ли ему, но и возникло желание устроить второй раунд. И, о ужас, он даже готов был признаться себе, что не против, если в этот раз вамфири его слегка покусает. Было в этом желании что-то запретное и в то же время манящее, будоражащее и немного пугающее. Вот только думать, насколько у него все плохо стало с головой Эллрьену сейчас не хотелось, особенно, когда Равиль развернулся к нему и обнял, утыкаясь носом в ямочку между ключиц. Такой доверительный и волнующий жест, от которого вдоль позвоночника пробегает волна мурашек, а затухшее было пламя готово разгореться с новой силой.
Альв огладил руками изящный стан юного любовника, останавливая свое путешествие на нежных округлых ягодицах, которые было так приятно мять и тискать. Губы коснулись рыжеволосой макушки, невесомо целуя. Затем они начали плавно спускаться ниже, прошлись по виску, прихватывая край ушка. Эллорьен прошептал игриво:
- Ты же не думал, что так легко отделаешься после своего маленького представления, моя конфетка? И можешь называть меня озабоченным маньяком, но это ты свел меня с ума и разбудил дикого зверя, так что придется расплачиваться, - с этими словами он наклонился, чтобы добраться до губ юноши.

Игривый ответ юноши заставил губы альва растягиваться в улыбке. Вопреки опасениям, что после одного раза Равиль начнет отнекиваться или смущаться собственной смелости, он был приятно удивлен. Или все дело во вспыхнувшей у рыжика ревности и страхе, что его променяют на симпатичного барда или загадочного нага? Почаще так пугать его, что ли?
Но Равиль продолжал удивлять своей откровенностью и смелостью. Следующие слова вамфири заставили бровь Эллорьена самопроизвольно приподняться вверх, выдавая удивление, а от дразнящего прикосновения языка к шее он чуть заметно вздрогнул. В этот момент принца охватила целая волна противоречивых чувств. С одной стороны он готов был поддаться желанию любовника, более того, даже сам недавно фантазировал на эту тему. Но все же впитанная с молоком матери и лелеемая поколения ненависть к кровососам не могла испариться за столько короткое время, а потому мешала альву открыто поддаться. Одна его часть хотела этого, а другая противилась и страшилась, порождая внутри нешуточную борьбу.
А Равиль тем временем все нашептывал вносящие сумятицу приятности и еще больше раздразнивал ласками, заставляя каждый раз вздрагивать и дышать чаще. Член к происходящему так же не остался равнодушен и начал подниматься, выдавая своего хозяина с головой. Ему нравилось, что творил с ним любовник, и стоило немалых волевых усилий, что не "поплыть". Из сладкого дурмана слов и ощущений выдергивал только полуосознанный страх, что это все какая-то тайная магия клыкастых и он может подпасть под влияние одного конкретного индивида и стать марионеткой. Наследный принц клана Кай не может себе такого позволить, у него есть обязательства перед своим народ и он не имеет права забывать об этом, поддаваться слабостям. Но юноша так трогательно уговаривал его, не смея просто взять и укусить, хоть желаемое было совсем близко и жертва едва ли успела бы защититься! И это подкупало. Однако он все равно колебался. И, словно почувствовал это, Равиль добавил "контрольный в голову", заставив сердце альва забиться чаще. Может это все только ложь, красивая лапша на его длинные уши, но как ей хотелось верить! Как редко ему говорили слова любви, и как остро он в них нуждался! Эллорьен почувствовал, что начинает глупо улыбаться и ничего не мог с собой поделать. Как бы он себя не заковывал в броню долга, но каменным истуканом не был, а потому все же поддался слабости. Слабости поверить врагу.
Единственное, на что хватило его сил - не ответить откровенным согласием на просьбу вамфири, не ляпнуть что-то вроде: "Да милый, кусай меня! Кусай меня полностью! И вообще, скоро сможешь из меня веревки вить!". Впрочем, и твердое "Нет! Не смей, а то клыки повыдергиваю!", он тоже не сказал, позволив Равилю самому решать. Хотя уже само то, как пылко принц откликнулся на поцелуй и как подставлялся острым зубам любовника говорило о многом.
- Какие громкие слова, мой милый птенчик! И как же ты будешь меня убивать, если даже драться толком не умеешь? Затрахаешь до смерти? О, я, может, даже буду не против такой смерти! - нарочно игриво и беззаботно отозвался Эллорьен, чтобы хоть как-то оправдать свою идиотскую счастливую улыбку весельем над словами юноши. А еще чтобы хоть немного перехватить инициативу и не дать забыть, кто в доме хозяин. - А если не хочешь, чтобы я на кого-то еще смотрел или даже трогал - придется постараться не дать мне заскучать! Можешь начинать практиковаться в этом прямо сейчас! - альв откровенно нарывался, но ничего не мог поделать с начавшей накатывать эйфорией от признания в любви. Он подхватил любовника под ягодицы и потянул вверх, помогая себе воздушной магией, подталкивая Равиля обхватить его ногами за талию, а сам принялся чуть покачивать бедрами и откровенно тереться твердо стоящим членом. - И ты же не думаешь, что я потом забуду твои слова? Теперь не отделаешься! Ты мой! Весь! - и, словно утверждая свое право обладать, накинулся на любовника с новыми жаркими поцелуями, в которых позволял клыкам снова и снова ранить свои губы. А руки лишь крепче прижимали к груди свое невероятное и непостижимое, такое разное, но такое обожаемое сокровище, выражая силу чувств. На ответное словесное признание у альва пока не хватало духа.

Было одновременно что-то извращенное и крайне возбуждающее в том, что они обсуждали и чем при этом занимались. Едва ли Равиль догадывался, какой эффект оказывали на принца его слова, особенно когда тугие мышцы вожделенного тела обхватили его плоть. Это было так естественно и в то же время так откровенно и развратно! Происходящее казалось чем-то невероятным, сказочным сном. Разум голосил, что все это не может быть правдой, что его разводят как лоха, что все это хитрый план клыкастых, которые через своего сородича решили запудрить альвийскому принцу мозги, чтобы потом взять под контроль. Но сейчас рядом не было подданных и над ними не нависало никакой угрозы, а потому Эллорьен поддался искушению побыть собой, простым альвом, а не наследником Владыки, и довериться чувствам. Он слишком нуждался в чужом тепле, в том, чтобы быть любимым. А любимым тем, кого, о ужас, любишь сам - тем более.
- О, какая страшная угроза! Теперь мне точно не останется ничего иного, как быть с тобой, мое сокровище! Стеречь, как зеницу ока и никуда не отпускать! Ты подписал себе пожизненный и посмертный приговор! Мой пылкий и сладкий Ви... - слова то и дело перемежались с шумными прерывистыми вздохами. Альв подхватил любовника под бедра и начала подталкивать вверх, почти выскальзывая из его тела, лишь для того, чтобы тот под собственным весом опускался вниз до самого конца, а затем все повторялось снова. Он насаживал Равиля на свой член, наслаждаясь не только восхитительными физическими ощущениями, но и чувством безграничного счастья от услышанных признаний, от возможности обладать всецело этим невероятным вамфири. О том, что при этом становится открытым и уязвимым сам, Эллорьен не думал. Он очень боялся потерять свою свободу, попасть под чье-то влияние, хотя и понимал, что это уже случилось. Тем не менее, пошел на сделку с самим собой - пока это не сказано вслух, этого как будто не существует, а, значит, волноваться не о чем, можно просто наслаждаться.
Он мял и тискал ягодицы юноши, придерживая и задавая темп движения, благо магия воздуха позволяла не выдохнуться физически, поднимая вес любовника. Истерзанные губы припухли и саднили от их соленых поцелуев, но альв не прекращал целовать Равиля, хотя то и дело переключался на его шею, покусывая, то перемещался к ушку, то касался щеки, каждый раз словно бы соблазняя укусить близость своей шеи. Он ощущал неумолимое приближение оргазма, но пытался оттянуть сладостный момент, насладиться своим сокровищем сполна, насытиться его страстью и чувствами, не понимая, что это не возможно. Он льнул навстречу юноше, терся о него своим телом, словно желал слиться еще больше, стать даже ближе чем кожа, единым существом.