Всех рабов всегда вывозили и завозили заранее, поэтому проследить за тем, чтобы все было готово к формальному началу вечера, ложилось на плечи Аммуна. Задачей Ярхульда Тенбрае было оповестить через информаторов всех тех, кто представляет ценность для предстоящих торгов, а так же удостовериться в том, что среди приглашенных им вечером гостей не окажется тех, которые не имеют никакого отношения к работорговле. Торговцы выставочного товара везли свои лоты из загородных поместий, в которых те содержались, поэтому формальности и аукционные взносы за предоставленное помещение так же решал Ярхульд, предварительно уплативший агентам Темной гильдии полагающуюся сумму за внешнее прикрытие.
Полукровка почти не спускался в главный зал раньше времени, лишь изредка мелькая в дверях, на короткое время появляясь в соседствующих помещениях, приветствуя там особенно важных и значимых посетителей, а так же общаясь с информаторами Черной длани, замаскированными под услужливых лакеев. Аммун не изменял своим вкусам, предпочитая сочетание белых и желтых цветов в одежде. Короткая рубашка без рукавов обнажала плоский живот мальчишки, украшенный пирсингом, штаны были заправлены в высокие сапоги из черной кожи, достигающие колен. Руки до самых локтей оплетали белоснежные перчатки с открытыми пальцами, на которых сверкали золотые и серебряные кольца, украшенные драгоценными каменьями.
Как и другие гости, Аммун в этот вечер носил маску золотого цвета с белыми и красными перьями, закрывающую верхнюю часть его лица. Но ни одна маска не смогла бы замаскировать человека, нашедшего способ при любых обстоятельствах выделяться из толпы. Некоторые из собравшихся, что имели отношение к дворянству земель Таргоро, узнавали его практически с первого взгляда: достаточно было взглянуть на розовые пряди распущенных длинных волос, струившиеся по плечам и спине молодого юноши, чтобы уличить в нем эксцентричного «Пестрого Таргоро», приемного сына почившего графа Алекса, номинально сохранившего за собой право по сей день зваться виконтом. Редкий из собравшихся гостей мог бы всерьез предположить, что этот безобидный женственный мальчишка напрямую связан с организатором аукциона и присутствует здесь, как один из представителей Черной длани в землях Таргоро.
Для всех он был не более, чем таким же потенциальным покупателем живого товара. А тех же, кто был наслышан об эпатажных замашках несовершеннолетнего воспитанника графской семьи, почти не удивлял его визит на рынок. Общеизвестно, что в ближайшем окружении Аммуна Таргоро наибольшего внимания всегда удостаивались выходцы из черни, выкупленные им на таких же собраниях в качестве слуг — диковинные экземпляры, уродливые от природы, жертвы экспериментов или ужасных телесных наказаний, в физической ущербности которых Аммун находил эстетическую привлекательность. Награждая их лучшей жизнью, чем та, что могла бы ждать в руках иных хозяев, полукровка всегда хорошо относился к своим приобретениям и не беспокоился за то, что однажды в замке станет известна его причастность к работорговлеческой паутине.
Перед тем, как распорядитель появился в зале и пригласил за собой гостей, внимание Аммуна, спустившегося с верхнего этажа, привлек молодой аристократ в такой же черной, как и богато подобранная одежда, карнавальной маске. Пока бездушное украшение скрывало под собой чужое лицо, было сложно угадать возраст визитера невольничьего рынка, однако на взгляд юного Таргоро, незнакомец не мог оказаться старым.
Аммун продолжил наблюдать за ним, таким образом заметив, как тот без лишних раздумий направился в наиболее богато обставленное помещение, скрытое от посторонних глаз. Подобное не было чем-то удивительным: такова привилегия самых значимых, проверенных временем клиентов с большими возможностями и громоздким состоянием. В свою очередь, полукровка редко упускал возможность интересно провести время — а поскольку его официальные обязанности лишались прежней актуальности после начала торгов, он мог с чистой совестью потратить это время на то, чтобы подсмотреть что-нибудь любопытное в пополнение своей прислуги.
Возможно, рассуждал Аммун, именно этот незнакомец станет ему идеальной компанией, если не откажется от общества мальчишки, бесцеремонно нарушившего его уединение в роскоши.
— Аммун Хельм — к Вашим услугам, — представился он по фамилии покойной матери и склонился перед вамфири в шутливом поклоне, широко улыбаясь.
— Рад приветствовать Вас на сегодняшнем вечере. Быть может, Вы составите мне компанию? Остальные обычно сторонятся меня, считая мои вкусы чересчур... нестандартными.
Не удержавшись от короткого смешка, виконт Таргоро присел на бархатный диван, занятый гостем в черной маске.
— Но отчего-то я уверен, что Вы сможете по-достоинству оценить то, в чем не видят подлинной красоты приземленные невежды, расположившиеся ближе к торговому помосту.

Отредактировано Аммун Хельм (13.05.2016 16:40)

Он закусил нижнюю губу, спешно размышляя над перспективами.
Без капли стеснения представая перед незнакомцем, Аммун не догадывался о том, что этот гость торгов не так прост, каким способен показаться на первый взгляд. Мальчишка практически был в его власти: беззащитный холст для рисунка кровавого полумесяца на бледных ключицах. Каватины стеклянных звезд грозились смениться трагичными рапсодиями, сотканными на шелковых струнах ночной тьмы. Стоя перед Данте, он не смог скрыть своего изумления, читавшегося в меде оранжевых глаз, глядевших на вамфири сквозь прорези в золотой маске.
Ее носитель невольно был вынужден укорить себя за то, что поступил непривычно опрометчиво, оставив в замке своего верного телохранителя, но и не сбежал из комнаты, чрезмерно любопытный для подобного отступления.
— Ах, никогда прежде не доводилось еще встречать вамфири... — восторженно протянул он, словно не понимал всей опасности своего положения.
Отчасти, именно так и было: Аммун хоть и не стремился разбросать остатков осторожности, в то же время прощал за собой привычку от случая к случаю полагаться на поразительное везение, преследующее его с самого детства. Светлые надежды и сокровенные страхи, возложенные на алтарь удачи и оттого безжалостно вырванные из вороха факторов, с которыми следует считаться в первую очередь, позволяли ему поступать так, как не поступили бы на месте полукровки другие. Он совершенно не боялся встреченного им вамфири, чего демонстративно не скрывал: во всяком случае потому, что истинно полагал, будто бы незнакомец не посмеет причинить ему вред во время мероприятия.
— Мне говорили, что вамфири — коварные кровопийцы, которые без устали охотятся на другие народы, стоит покрывалу тьмы укрыть собой окрестности, а затем превращают бедолаг, ставших их жертвами, в себе подобных, — улыбнулся Аммун с таким безмятежным видом, будто его собеседник не признавался минутой ранее, что принадлежит к числу тех изуверов, которым посвящалась речь, пропитанная общеизвестными клише клыкастого народа.
В действительности же, полукровка знал о вамфири чуть больше, нежели можно было подумать из стереотипных представлений о них, которые когда-то преподнесли ему за чистую монету. Будучи законченным индивидуалистом, Аммун не любил взирать на мир через призму ценностей других людей, поэтому не был намерен прощаться с Данте.
Он поднялся с бархата дивана, словно бы принимая предложение покинуть комнату, пока для него еще не было поздно сменить компанию, но как выяснилось спустя мгновение — сделал это полукровка лишь затем, чтобы обогнуть богато уставленный столик и сесть поближе к собеседнику с острыми клыками, сжимая теперь в пальцах бокал с вином.
— Как тебе эти, нравятся?
Взгляд оранжевых глаз мазнул по сцене, на которой торговцы демонстрировали самый дешевый из привезенных товаров. Юный виконт Таргоро сочувствовал этим несчастным, не безосновательно полагая, что многие из них когда-то могли быть бедняками, из-за долгов перед господами вынужденными вверить свою свободу в чужие руки. Или же та девушка с рыжей копной волос — украденная прямиком с неприветливых грязных улиц, почти как он сам, когда угодил к циркачам из «Макового Каравана».
Однако подобное проявление сочувствие было не более, чем только проявлением. Хоть Аммун не упускал случаев оказаться посильную помощь беднякам и отверженным, он никогда не смел вторгаться в тонкое равновесие дел тех, кто сколотил на этом целые торговые империи, распоряжаясь чужой волей, словно преданностью отлично выдрессированных питомцев.
— Или они не в твоем... вкусе?
— Кхе. Обычные служки для большого дома. Таких можно встретить на каждом углу в городских трущобах, главное, успеть вовремя схватить за руку, — фыркнул Аммун и, забросив ногу на ногу, вновь поднес к губам прозрачное стекло фужера.
— Я знаю, как они — организаторы, — действуют. Сейчас выставляют тех, что сгодятся в неприхотливую прислугу, затем на размен пойдет более презентабельный, но значительно строптивый товар, годный лишь для работы на шахтах и прочих добывающих факториях.
Полукровка преувеличенно вздохнул и в следующее мгновение откинулся на мягкие подушки, тут же поежившись от прохладного ветра, гуляющего по комнате. Однако постарался не подать виду, что ему становится холодно.
— А вот десерт... Ах, он полагается в конце. Они ждут, когда малоимущие исчерпают свои пределы, чтобы предоставить самым богатым бешеные торги за поистине потрясающие лоты... — со знанием дела продолжил он, а затем перевел взгляд со сцены на Данте.
— Вы ведь не из этих мест, мой дорогой друг? Расскажите о себе, пожалуйста! Я просто сгораю от любопытства узнать о вамфири побольше...
Аммун склонил голову на бок, мило улыбаясь и рассматривая собеседника в маске. Интересно, каков он под ней? Розовласый мальчишка не сомневался, что у загадочного вамфири наверняка будет красивое лицо с точеными чертами, под стать его светло-серым глазам и белому шелку шевелюры: черты, свойственные гротескному образу дамских угодников из числа манерно воспитанной аристократии.
Юный виконт Таргоро непременно бы попытался избавить Данте от карнавальной маски, если бы только не знал, что тогда неповторимая атмосфера очаровательного лицемерия обратится в горсть из осколков прежнего удовольствия, выросшего на отсутствии прямой возможности удовлетворить сиюминутное желание.

Отредактировано Аммун Хельм (14.05.2016 05:02)

Оживленно ведущиеся торги стремительно обретали черты предмета второстепенного интереса. Товар все так же не был привлекателен, собирая на себя взгляды клиентов прагматичных наклонностей, заранее знавших, какой сорт невольничьего рестанта им нужен в этот вечер.
— И откуда тебе это все известно?
— Мне пророчат будущее успешного коммерсанта, — обезоруживающе улыбнулся розовласый юноша, и в каком-то смысле, даже не обманул собеседника: ведь его наставник, сенешаль графского замка, не раз говорил о нераскрытом таланте Аммуна к предпринимательской деятельности.
Но полукровку смутил комплимент, сделанный вамфири, и даже маска не смогла скрыть пунцовой краски, пролившейся на его щеки. Необычный цвет волос был своеобразной визитной карточкой Аммуна, и одновременно с тем — метаморфозой традиционной естественности, характерной для чудаковатых шутов и циркачей, а не сынов правящей династии, призванных демонстрировать собой ее благородные ценности. Гораздо чаще в свой адрес приходилось слышать упреки и робкие девичьи смешки, однако чужое непонимание его вкусов никогда не огорчало мальчишку, а приятные слова, наоборот, умели смутить.
— Если есть желание прикоснуться к ним — я не возражаю, — ответил он через несколько секунд, задумчиво проводя кончиками пальцев по розовым локонам, лежавшим на плече.
Прежде, чем Данте начал свою историю, он ненадолго оторвался от удобных подушек, чтобы иметь возможность дотянуться рукой до графина с вином и наполнить им другой фужер взамен того, который у него забрал клыкастый товарищ.
— Что же, я не всегда был вампиром, но когда им стал, то понял многое.
Слушатель в золотистой маске вновь невольно закусил губу, претерпевая взвешенную тревогу из-за близости, которую избрал вамфири для продолжения разговора.
— Например, что кровь полукровок куда занятнее, чем многие полагают, — шепот, срывающийся с бледных уст, изящные движения которых складывались в слова не далее, как в нескольких дюймах от полукровки, обескуражил мальчишку настолько, что от неожиданности он выдохнул громче и сдавленнее, чем обычно. Сердце в его груди забилось чаще: в звенящей тишине, что на несколько мгновений повисла в комнате, можно было расслышать его беспокойные тяжелые удары. Какие бы усилия Аммун не прилагал для того, чтобы скрыть встрепенувшееся беспокойной птицей волнение, ему совершенно не удавалось это, и потому он был уверен, что для Данте оно не останется незамеченным.
Так же, как и трудно будет не заметить каплю бордовой жидкости, алеющей чертой скатывающуюся вниз с уголка его губ, к чуть заостренному подбородку. Ее виновником стала легкая дрожь, беглым призраком дотронувшаяся пальцев полукровки, когда он вздумал отпить вина, чтобы укрыть за этим действием неопределенность, читавшуюся в безмолвном взгляде оранжевых глаз, как на страницах раскрытой книги.
— Ты боишься меня, мальчик?
— Кхе. Ты производишь на меня неоднозначное впечатление, — честно ответил Аммун после недолгого молчания и уголки его губ дрогнули, без всякого объяснения складываясь в хищную ухмылку.
— Неужели ты способен чувствовать чужую кровь? — спросил он, не находя иного объяснения тому, как Данте смог так быстро узнать о его кровосмешении. А юный Таргоро не сомневался, что именно это подразумевал вамфири, когда заговорил о вкусе полукровок.
Теперь он сам подался вперед и оказался ближе к собеседнику, стремясь подобным образом продемонстрировать Данте, насколько по-прежнему комфортно способен ощущать себя в его присутствии.
— А если ты меня укусишь, что тогда со мной будет?
Хельм не скрывал неподдельного любопытства, стоящего за этими словами. Непреложный реализм гласил, что для вамфири он — бесправная жертва, добровольно оказавшаяся в оскаленных лапах хищника. Красивый резервуар с кровью, способный утолить чужую жажду, обоснованную не только лишь природной зависимостью. Но подобный взгляд на вещи был чертовски скучен. Все: и глупый крестьянин, и умный лорд – смотрят лишь на аверс, различая достояние номинала. Но суть всегда оказывается на обратной стороне.
Полукровку интересовало, почему он до сих пор не почувствовал клыки Данте на своей шее: таилось ли объяснение в том, что вамфири играет с ним в «кошки-мышки», развлекаясь перед многообещающим ужином, или за всем крылась иная причина?

Отредактировано Аммун Хельм (14.05.2016 16:31)

Аммун любил красивое лицемерие. Прихоти эскапичных людей, настолько искусных в подходе к их воплощению, что новая личность, рождаемая витражом из смелых и любопытных фантазий, вбирает в себя самые необычные черты и качества, подобно зеркальному отражению сглаживающих острые края друг друга. Так появляется живая маска, демонстрирующая существо там, где оно хочет надеть ее на себя — маска хитросплетения обманчивой откровенности и ласкового притворства, совершенно отличная от рукодельных украшений, прикрывающих неподвластные переменам физические атрибуты.
Похожие маски в представлении Аммуна носили все аристократы. Люди, которым необходимо располагать к себе собеседника, производить приятное впечатление своими манерами. Данте начинал вести себя совершенно не так, как в первые минуты их знакомства: из-за этого ситуация становилась все интереснее, а клыкастый аристократ завлекал к себе все больше пытливости озорного мальчишки.
— Я — маг крови. Я не только могу чувствовать кровь, но и повелевать ей, я один из опаснейших магов Дома Крови.
— Впечатляет. Наверняка многие постараются прыгнуть выше головы, чтобы заполучить такого могущественного союзника, как ты, — смущенно промолвил Аммун, изобразив на лице безмятежную улыбку, а в душе начинал всерьез опасаться авантажного собеседника. Рядом с ним он сам себе казался абсолютно беспомощным, глупым ребенком, добровольно зашедшем в клетку к хищнику, в чьей смертельной опасности не сомневался с самого начала, но все равно решился подойти слишком близко для того, чтобы искать пути отступления назад.
Аммун твердо знал, что не справится с вамфири, если придется защищать себя от нацеленных в шею клыков. Но подобные переживания меркли тем сильнее, чем дальше заходила их беседа.
— Мф...
Чужие пальцы взяли его подбородок в тиски, вынуждая широко раскрыть по-детски большие глаза, не стесняясь смеси страха и наигранной наивности, которые таились за их стеклянной поверхностью, перечеркнутой серебряным бликом. Тонкие губы чуть приоткрылись, позволяя Аммуну выдохнуть и замереть на мгновение в напряжении. Там, где оно было другим — за пределами комнаты, — жизнь продолжала идти своим чередом, характерным для тени преступного мира, в которой проницательность, расчетливый ум и умение торговаться с лихвой заменяют острые лезвия не нужных кинжалов.
Люди делали ставки, восторженно вздыхали, когда слышали завышенную цену, совершенно не характерную для товара, который им демонстрировали, слышался голос распорядителя, объявляющий об успешной продаже и затем перечисляющий достоинства следующего лота.
Атмосфера, незримо парящая в комнате, сплеталась из нитей постороннего материала. Данте больше не любезничал с ним, и Аммуну это безумно нравилось. Он отличался от той аристократии, что была непоправимо испорченная не красивым, уродливым тартюфизмом, чрезмерно слащавым и затягивающимся притворством. Вамфири стал груб, напорист и в каком-то смысл прямолинеен. Редкий человек сумел бы заставить «Пестрого Таргоро» испытывать перед ним то же, что вырывал Данте из его души — трепет, смешанный с восторгом.
Юноша поджал губы, ощущая язык вамфири, скользящий возле них по светлой коже. Повинуясь своим капризам, но при том всегда умея их сдерживать, он боролся с желанием повернуть голову так, чтобы встретить чужие губы узнать, каков на вкус сам кровожадный «гурман».
Аммун не стеснялся собственных фантазий: ведь девушки все равно никогда не привлекали его по-особенному.
— Слушай, малыш, я могу тебя отпустить, стоит тебе только сказать хватит, а могу снять маску и рассказать тебе последний факт.
— Если ты правда думаешь ее снять, то позволь мне это сделать за тебя, — ответил мальчишка вместо прямого согласия на предложение вамфири.
Рука сама собой протянулась к волосам и не смело коснулась их кончиками пальцев, жестко останавливаемая своим хозяином от наглого желания вплестись в плеяду белых волос. Аммун понимал, что одно неверное, неправильно воспринятое движение без особых сложностей сумеет привести к глубокому укусу, но сейчас ему страшно хотелось ощутить на шее хотя бы лишь одни губы Данте.
Коротко облизнувшись, полукровка неожиданно поднялся с дивана и, стоя на месте, сладко потянулся. Стеклянный сосуд, избавленный от половины своего содержимого перекочевал из цепких пальцев полукровки обратно на столик. Он действительно был еще слишком молод, чтобы ввязываться в опасные игры с алкоголем, хотя и сознавал, что не вино стало причиной, по которой не хочется покидать компанию Данте.
Аммун обогнул диван и занял позицию возле плеч клыкастого, следом наклоняясь, чтобы обнять того за шею.
— Прости, мне стало жарко. Сдается мне, что тут не обошлось без прямой вины «одного из опаснейший магов Дома Крови».
Безобидно рассмеявшись, он мазнул носом по волосам Данте, скромно вдыхая их запах и следом вновь отстранился от него, устремляясь к окошку, из которого в комнату дул прохладный ночной воздух.

Отредактировано Аммун Хельм (15.05.2016 19:14)

Вамфири передвигался бесшумно, словно лист, сорванный с дерева разгульным ветром и так же небрежно тем подхваченный. Мальчишка и не надеялся его услышать: он без того знал, что Данте подойдет к нему, поэтому даже дрогнуть не посмел, ощутив позади себя его тяжелое дыхание.
Как будто бы дышала сама ночь.
— ..я не умею любить. Но я умею желать. Я желаю тебя. Ты всегда будешь только моим, ведь так, Аммун?
— Обычно я говорю похожие слова, когда стою перед зеркалом, — рассмеялся Аммун, норовя уйти от нужды отвечать прямо.
Настрой вамфири изменился до неузнаваемости. Мальчишка отчетливо слышал нотки владельческого отношения в его голосе, и это не могло не вызвать очевидных опасений. Правильным решением было бы немедленно покинуть комнату, сжимающуюся вокруг стальным кольцом, подобно змее, свивающейся в кольца вокруг ... добычи. Многие другие на месте Аммуна поступили бы именно так, попытавшись найти лазейку, сулящую побег из заточения в клетке, где ты — превосходный обед, поданный для голодного зверя. Но полукровка жаждал узнать, как далеко посмеет шагнуть клыкастый за грань дозволенного.
В конечном счете, обладая необъяснимым талантом почти всегда выходить сухим из воды, он не сомневался, что и сегодня удача окажется на его стороне. Сколько удивительных и полезных качеств, редко свойственных ребенку, едва только приблизившемуся к порогу своего совершеннолетия, Аммун позаимствовал из безнадежных и патовых ситуаций, в которые попадал.
Встреча с вамфири не должна стать исключением. Возможность почерпнуть полезные знания и провести незабываемое время в компании с кровожадным, но безусловно очаровательным представителем Дома Крови.
— Ах, мой дорогой Данте! Я искренне не хотел бы расстраивать тебя ответом... Но в эту ночь «товар» находится в другой стороне, — почти с сожалением проговорил виконт и махнул рукой в направлении сцены, продолжавшей провоцировать ажиотаж в торговом зале.
Прильнувшие к шее губы сорвали тихий вздох с его уст. Аммун запрокинул голову, в удовольствии прикрывая глаза и рассеяно дотрагиваясь тыльной стороной ладони до мраморной кожи вамфири, усыпающего его вереницей поцелуев и будоражащих кровь касаний (полукровка бы совсем не удивился, если бы выяснилось, что здесь замешана магия благородного принца). Костяшки изящных пальцев свободно заскользили по виску, раскрывая поступок Данте, ранее незамеченный объектом его опасной страсти: им больше не встречался черный материал карнавальной маски.
— Значит ли это, что мне пора готовиться к участи быть убитым вамфири? — самым будничным тоном спросил полукровный мальчишка, подразумевая неожиданное отсутствие предмета, прежде закрывавшего часть лица мужчины.
Соблазн рассмотреть его очень скоро взял верх над млеющей жертвой ночного охотника, которой надоело тешить себя испытанием силы воли, нарочно дразниться, выхватывая взглядом отдельные черты своего мучителя и тут же отводить глаза в сторону, чтобы не увидеть больше, чем нужно, но запереть в памяти меньше, чем хотелось бы. Достаточно для жестокой провокации собственного любопытства, не знавшего границ, но не способного вечно сдерживаться в барьерах, выставленных вокруг по-детски любознательным разумом. Аммун полностью развернулся и приковал взор к фабуле истого желания, с напущенной невинностью смотря снизу вверх на вамфири, что обращался с ним так, будто бы уже поставил клеймо любовника.
Хоть это отчасти и унизительно, рассуждал розовласый юноша, но обладало особенной привлекательностью и сопровождалось редким, извращенным наслаждением.
— Ты симпатичный, — с улыбкой отметил он, продолжая всматриваться в чужое лицо, в серебряном свете луны блиставшее точеными, аристократическими чертами.
Склонив голову набок, полукровка оперся руками на подоконник позади себя и ловко на него запрыгнул. Каблуки высокой кожаной обуви хаотично забарабанили по деревянной кладке стены, когда он принялся непринужденно болтать ногами, ощущая, как ночной воздух играет за спиной с его яркими волосами, а сердце беспокойно стучит в костяном вольере.
А мгновением спустя, вытянувшись, как только мог, Аммун запечатлел робкий поцелуй на щеке вамфири.
— Ты же не убьешь меня, правда? — спросил он затем, состроив при этом самую милую физиономию, на которую только был способен.

Были ли блефом те краски, которые окрашивали холст юношеского лица?
Теперь и сам его обладатель не мог сказать точно, что из его поведения приходится излюбленной театральной напущенностью. В нежных объятиях Данте Аммун сознавал, насколько выгодно умеет использовать свое актерство, но это не тот случай, когда его пальцы должны ощериться блеском заточенного лезвия стилета и вонзиться под чужие ребра горьким вкусом обмана. Даже имей он подобные намерения, было бы глупо полагать, что подобным образом возможно совладать с самим принцем Дома Крови. Наигранность полукровки часто помогала добиться того, чего он желал и что стремился заполучить, а Черная длань по-достоинству умела оценивать очарование мальчика, способное справиться там, где не помогут сталь ножа или отравленный болт арбалета. Хотя он прибыл на вечер, как экспонент от могущественной гильдии, он не был обязан себя ограничивать — те неопределенные чувства, что возникли в нем за беседой с Данте были обоснованы голосом собственного сердца, а не поручением «мастера».
— Нет!
Блеснувшие в лунном свете клыки пронзили тонкую кожу, вырвав вскрик из груди Аммуна. Скоро он уже стонал от боли и наслаждения ею, впиваясь оскалившимися пальцами в плечи страстного любовника, жадно пробующего его на вкус. Мазохистские предпочтения мальчика как нельзя лучше проявляли себя в этот момент, заставляя исходить табуном мурашек от ощущений, с которыми кровь покидала свои сосуды через саднящую рану, чтобы утолить голод, а вместе с ним — и садистские прихоти вамфири.
Всего несколько глотков, растянувшиеся в вечность из витражного пожара разномастных чувств, и язык, зализывающий сочащееся увечье сумел отвоевать еще один сдавленный, хриплый стон. Вычурная маска была в мгновение ока сорвана с его лица, исказившегося пеленой смешанных чувств, но все еще остававшегося таким же красивым, как и раньше. Таргоро отвернулся от Данте и посмотрел на улицу, стремясь поймать пунцовым лицом ласки прохладного ночного воздуха.
Когда же он вернул свое внимание на любовника, то от тени некогда хладнокровного спокойствия не осталось и следа:
— Укусил...
Пальцы, которыми Аммун проверил оставленную на шее рану, тут же испачкались теплой россыпью «кровавого жемчуга».
— Т-теперь я стану как т-ты... В-вамфири? — обескураженно промолвил он, в первый раз за всю жизнь заикаясь при разговоре. Онемевшие от страха губы пытались внятно вымолвить слова, но все слетающие с них звуки бесславно складывались в обеспокоенный шепот. Его ключицы безостановочно дрожали, живот и руки подрагивали же менее заметно, но стоило присмотреться и непременно бы почудилось, будто мальчишку насквозь пробирает назойливая лихорадка.
Он находился на тонкой грани, отделявшей его от истерики: полукровный вульфар не думал, что Данте на самом деле даст себе волю поступить подобным образом с ним, уже давшим понять, что не является товаром и присутствует на мероприятии на правах господ. Неужели, впервые встретившись с вамфири, он теперь обратится в такого же представителя клыкастого народа, как и его объект влечения и трепета, улыбающийся багровым оскалом?
Неожиданно подаренный поцелуй, в котором перемежались успокаивающая нежность и будоражащая грубость, помог отвлечься от неприятных мыслей, москитным укусом вторгающихся в разум; от паники, закравшейся в каждую жилку в его организме; от фантомного ощущения паралича, будто бы Данте, уподобившись змее, впрыснул яд в его тело. Аммун неумело отвечал на поцелуй вамфири, совершенно не опытный в таких делах. И эта неуверенность не была способом выставить себя в более привлекательном свете — в свои годы мальчишка гораздо больше интересовался исполнительством в Черной длани, дворцовыми кознями и дипломатией, нежели вещами, свойственными для разгульных подростков с бушующими гормонами.
Тихо и неразборчиво мыча сквозь поцелуй, ластившийся на язык отчетливым металлическим привкусом его собственной крови, «Пестрый Таргоро» был вынужден расслабленно отметить, что припадок постепенно стихает, а боль, жалом проткнувшая его нижнюю губу, позаимствовала еще один стон наслаждения.
Но, как только поцелуй закончился, взгляд полукровки резко поменялся: глаза цвета облепихи больше не смотрели на Данте с прежним доверием, затянувшись вуалью обиды, смешанной со злостью. Даже комплимент и следующие за ними ласки не сбили спесь скопившегося ужаса: обладатель взволнованного взгляда подался вперед и схватил клыкастого за одежду, случайно сминая ту в подрагивающих ледяных пальцах.
Прищурившись, пытаясь собраться с духом, виконт Таргоро спросил уже с нажимом:
— Ответь: я стану вамфири после этого?

Отредактировано Аммун Хельм (16.05.2016 10:23)

От внимания виконта не скрылась тень угрозы, промелькнувшая в серых глазах, показавшихся ему настолько жестокими в тот момент, что рука, державшая черную ткань чужой одежды, немедленно ослабла в хватке. Собственная проницательность подсказывала Аммуну, что вамфири так злится не из-за дерзкой выходки, продемонстрировавший вольность того, кого он хотел подчинить своим капризам.
— Был бы похож, меня бы здесь уже и след простыл.
Возможно, Данте не понравилось предвзятое обвинение от мальчишки, а быть может, напомнило о чем-то, что он не любил вспоминать. Из поля зрения полукровного вульфара так же не упускалась предположительная взаимосвязь этих двух аспектов, однако он не стремился разгадать то, что же стало истинной причиной, задевшей принца Дома Крови. Он молча сделал вывод о том, какие темы могут обернуться трагическим развитием, если повторятся вновь и решил, что впредь стоит быть еще более осторожным.
— Мф... Ты меня сильно напугал, — было произнесено тихим тоном вместо робких извинений за испорченную одежду.
Аммун почти что виновато уставился глазами в пол, представляя, насколько глупо сейчас выглядел, когда позволил себе развести панику из-за укуса. Он всегда умел держать себя под контролем, не допуская превосходства сильных отрицательных эмоций над внешней безмятежностью своего поведения, но нахождение подле Данте взращивало в нем ажитации даже больше, чем первая встреча с графскими солдатами, которые много лет назад должны были казнить его вместе с остальными сумасшедшими циркачами из «Макового Каравана».
Юноша спрыгнул с подоконника и уткнулся лбом в грудь вамфири, стараясь подластиться к нему, чтобы клыкастый не слишком сильно сердился.
— Между прочим, ты отнял у меня сладость первого поцелуя, — подмигнул он затем и обошел Данте, направляясь в середину комнаты.
Червонная рана, оставленная на шее подобно несводимому временем клейму, до сих пор саднила, суля оставить после себя обещанные точки-шрамы. Похоже, что в скором времени у самых доверенных слуг «Пестрого Таргоро» появится еще одна обязанность среди вороха прочих вещей, которые они совершают каждое утро, приводя мальчишку в желаемый им безупречный вид: косметическая маскировка даже мельчайших следов укуса.
Ловко перемахнув через спинку дивана, Аммун распластался на мягких подушках, принимаясь рассеянно изучать потолок.
— А это правда, что вамфири могут узнать все о живом существе при помощи своей магии или каких-то ваших уникальных способностей? — с любопытством был задан вопрос через несколько секунд.
Он как-то слышал о том, что кровь для вамфири имеет значение в стократ большее, нежели просто пища, в которой они нуждаются точно так же, как другие народы испытывают собственный голод. А поскольку с ним в одной комнате был не просто вамфири, а сильный маг, повелевающий кровью, у полукровки имелись все основания полагать, что сейчас, позволив Данте выпить собственной, он почти добровольно стал полностью уязвимым для него.
Как мишень, по которой можно промазать, но которая никуда не денется с пути, если оружие устремится точно в нее.
— Если это так, то несправедливо, что я перед тобой, как раскрытая книга! Я ведь тоже хочу знать о тебе больше, дорогой Данте... — Аммун прикусил губу, вновь ощущая языком металлический привкус, распробованный из крови, которая медленно сочилась из губы с тех пор, как вамфири прокусил и ее тоже.
Это определенно была приятная боль. Не частое удовольствие, похожее на то, которое полукровка испытывал во время тренировок с оружием, когда мог случайно пораниться. Но обжигающие кожу царапины и синяки не могли идти в сравнение с букетом ощущений, что он пережил в момент, когда Данте впился ему в шею, когда был соблазнительно груб в нежности поцелуя, соединившейся с неприкрытым садизмом в неиспробованную доселе гремучую смесь. Ее вкус по-прежнему заставлял мальчишку желать вамфири и невольно краснеть, искренне поражаясь собственной реакции на подобное обращение.

Отредактировано Аммун Хельм (16.05.2016 17:22)

В полумраке помещения Данте казался еще более очаровательным и загадочным, настоящим порождением лунной ночи, взирающей на них из раскрытого окна. Тени играли на точеном лице, гипнотизируя внимание беззащитного полукровки. Он протянул руку к вамфири, прикасаясь ладонью к его груди и беспорядочно начал выискивать любую прорешь в дорогой черной одежде, которая позволит добраться напрямую до бледной кожи, ощутить, какая она на ощупь — горяча или холодна? — и как бьется сердце в груди его кровожадного любовника.
— Благородному виконту Таргоро хочется узнать больше о его прекрасном принце.
Аммун невольно отвел взгляд в сторону, вновь глубоко смущенный сказанным. С виду безобидные слова отозвались в теле необычным теплом, подкрепленные терпкостью атмосферы. Хотелось бы услышать что-то подобное еще раз, но еще не до конца растерявший осторожность розовласый мальчик разумно не смел позволить себе отвлекаться на чрезмерно сладкие мысли.
— Быть может, юный виконт Таргоро прямо сейчас стоит на пороге династического брака с прекрасным принцем Дома Крови, — так же в ответ рассмеялся он и облизнулся, как бы завлекая к себе этим нехитрым жестом.
— Боюсь рассказ обо мне получится неинтересной и жуткой сказкой… Или ты хочешь узнать что-то конкретное?
Вопрос, который хотелось задать вамфири, давно сформировался в любопытствующем сознании «его виконта».
— Какого это — быть вамфири?
Закусив нижнюю губу, тот чуть переживал, что его вопрос заставит Данте снова перемениться в настроении, как было несколькими минутами ранее. И в то же время Аммуну было интересно, что смогут поведать ему в ответ. Отчасти, вульфару даже не терпелось вновь увидеть жестокость в светло-серых глазах мага крови: до того трепетным запечатлелся в памяти минувший момент.
— Мф... Что самое обидное: теперь ты знаешь все мои уловки, которыми я могу воспользоваться, чтобы попытаться тебя обмануть, — хихикнул он и с нескрываемым наслаждением поддался соблазнительным поцелуям.
Краем сознания Аммун понимал, что во всем этом не обошлось без вины алкоголя: его телохранитель не раз говорила, что полукровка совершенно не умеет пить, готовый от одного запаха винной пробки горланить песни, словно закостенелый моряк. Определенно, вино и сейчас раскрепощало мальчишку, в другом случае постаравшегося ограничиться только легким флиртом — ярким и запоминающимся мазком на полотне его биографии. Однако собственное очарование Данте пленяло его не меньше, чем кровь и рассудок, отравленные горечью рубинового напитка.
— Твоя кровь поет такие дивные песни.
Виконт искренне улыбнулся, с тихим, по-девичьи нежным стоном реагируя на прикосновение чужого языка.
Ночной ветер холодными склизкими руками коснулся обнажившейся груди мальчишки, покорно выгибающегося под ласками Данте. Тонкие пальцы его любовника вплетались в серебро волос, хаотично перебирая те и не думали исчезать — робко демонстрировали, как сильно их обладателю не хочется лишаться возможности прикасаться к полюбившемуся мягкому «шелку».
— Ты хочешь еще моей крови? — спросил Аммун, мягко возложив ладони на «фарфоровые» щеки любовника, который замер, будто бы в ожидании позволения продолжать.
Это было так забавно: грубый и властный принц Дома Крови неожиданно перестал обращаться с ним, как с инструментом для воплощения в явь своих желаний. Палец подхватил белую прядь, убирая ее за ухо вамфири, чтобы можно было еще раз взглянуть на совершенное лицо аристократа.
— Как виконт Таргоро, я являюсь неприкосновенным лицом в этих землях. Но я солгу, если не скажу, что мне хочется побыть игрушкой в твоих руках, — прошептал полукровка на ухо Данте.
— Давай заключим сделку: я дам тебе столько крови, сколько ты захочешь выпить из меня... — с нескрываемым лукавством начал он, отстранившись от чужого лица.
Не следовало быть особенно хорошо подкованным в казуистике, чтобы понимать добровольную передачу своей жизни в чужие руки, путь к которой крылся под незамысловатым шифром лазеек выдвинутого условия. Вамфири ничего не мешало опустошить до дна телесный сосуд полукровного ребенка и затем оставить его лежать мертвым грузом на бархате подушек, однако сам Аммун глубоко сомневался, что Данте может поступить с ним подобным образом.
— А взамен, ты отпустишь меня после всего того, что может здесь случиться. И поцелуешь на прощание.
Не дожидаясь ответа, он приподнялся на локтях и запрокинул голову вбок, разрешая принцу выбрать наиболее лакомый кусочек для нового багрового пиршества.

Как же просто сын благородного рода Таргоро отдавался в одновременно ласковые и жестокие руки принца Дома Крови. С одной стороны, это была непозволительная роскошь, заставлявшая виконта ронять свою честь и достоинство перед почти незнакомым мужчиной, хоть тот и был знатным гостем из других краев — таким же дворянином, как и сам виконт Таргоро. А с другой — матерью Аммуна, как никак, стала обыкновенная шлюха, пускай и вульфарка.
Видимо, ее гены решили особенно сильно проявиться в потомке-оборотне, добавив ему еще больше развязности в и без того не самый приличный нрав.
— Помнишь ты спрашивал, какого это быть вамфири? Это лучшая учесть из всех имеющихся под небом, и ради нее я готов еще раз устроить себе добровольную экскурсию в самое Пекло.
— Мф... значит, ты всем доволен.
Аммун улыбнулся, а его тело начинало явственно отвечать на уговоры прижимающегося вамфири. Трепет от чарующей близости и раздуваемое ей пламя желания, обращающее заслоны здравого смысла в уносимый ветром пепел — сама кровь мальчика едва ли не дрожала в теле. Он был марионеткой в руках умелого кукловода, способного в любой момент дернуть за ниточки так, как только заблагорассудится.
И в этом был виноват сам виконт Таргоро, который определенно запомнит эту ночь, как мимолетную мечту, тут же воплощенную в жизнь, и как один из своих худших кошмаров, перед повторением которого придется подумать множество раз.
— Может есть еще вопросы, милый?
Весело хихикнув, Аммун кивнул и тут же подался вперед, принимая на диване сидячее положение. Схватив в пальцы розовую прядь собственных волос, он зажал их между носом и верхней губой, в буквальном смысле изображая усы и специально кривляясь так перед обнажающимся любовником. Вместе с тем, его губы оставались надуты, словно бы сам мальчишка просил принца Дома Крови запечатлеть на них еще один поцелуй в дополнение ко всем тем, что уже терзали их в эту ночь.
— Я не был бы собой, не будь у меня к тебе вопросов!
Вскоре, руки цепко обняли шею почти раздевшегося вамфири, а ноги капканом сомкнулись вокруг его талии: полукровке безусловно бы хотелось во всех подробностях рассмотреть прекрасное тело, но в то же время его не покидал страх из-за того, что может случиться после этого. Вино и страсть манили продолжать, тем более, что даже ткань штанов мальчишки не могла надежно скрыть его желания, однако благоразумие, смешанное с природной ленью и вредностью требовали прекратить с прежней жадностью прижиматься к Данте.
Почти ревностно, словно бы Аммун боялся, что наскучит клыкастому и тот просто оттолкнет его в сторону, как надоевшую игрушку. Но даже в таком повороте событий звучали заманчивые, красивые ноты. До чего же сладкой казалась перспектива быть отвергнутым тем, кто сумел тебя соблазнить и заставить себя желать так, как прежде «Пестрый Таргоро» желал лишь красивейшие драгоценности мира и собственное отражение в зеркале.
— Принц, скажите... А вы уже находили кровь вкуснее, чем та, которую попробовали сегодня? — мягким ласковым голосом шептал он на ухо аристократу, нарочно высунув свой язык и проводя им по мочке.
Аммун так и не соврал: ведь он действительно бы не был собой, не воспользовавшись случаем урвать для извечно распрекрасного себя порцию лестных комплиментов, приятно тешащих бесконечное самолюбие.
— И вы ведь не обратите меня, правда? А то ведь я и обидеться могу, — рассмеялся он перед тем, как аккуратно перехватить запястье принца и поднести к своим губам, клеймя поцелуями чужие пальцы, а затем так же осторожно расписывая их мазками своего языка. Однажды в замке Таргоро Аммун подслушал разговоры служанок, одна из которых говорила, что мужчинам подобное нравится.
Быть может, и Данте происходит из числа таких мужчин?

Наверное, было даже хорошо, что Аммун почти ничего не знал о вамфири, основываясь лишь на общеизвестных историях, подкрепленных утрированными выдумками и иносказаниями. Безусловно, он выглядел весьма глупо в своих суждениях и опасениях насчет Данте, что сознавал каждый раз после того, как принц Дома Крови разрушал многие из них, отвечая на оглашенные вслух вопросы. Но при этом полукровка был готов поспорить, что прекрасному аристократу с острыми клыками лишь по душе такая неосведомленность юного любовника и следующие за ней проявления по-настоящему детской наивности.
— Превратить тебя в вамфири и навсегда лишиться такого вкусного угощения? Я далеко не глупец, мой сладкий.
— Мф... Хорошо. Ты просто большой любитель десертов, — примирительно улыбнулся Аммун в ответ.
Его тело содрогалась каждый раз, как очередной укус принца обжигал нежную кожу и с крепко стиснутых уст, предотвращая стоны, срывались только легкие неразборчивые мычания, все равно выдававшие, что называется — «с потрохами», — скрытое за ними настоящее наслаждение. Оно приходило не только от терзавших клыков: кровавые борозды, оставленные когтями Данте, приятно саднили при каждом порывистом движении мальчика.
Тот вновь вздрогнул от холодных, едва ощутимых прикосновений, которые дарили его коже беглые ледяные пальцы и тяжело вздыхал всякий раз, как они задевали кровоточащие рубиновые ленты.
— Я тебя хочу.
Аммуну пришлось приложить множество усилий, чтобы не скорчить в ответ физиономию настоящего отвращения, и ему почти удалось это сделать. Исключая веко, которое нервно дернулось, но осталось незамеченным в то время, пока Данте, одарив поцелуем ключицу, продолжил упорствовать в своем стремлении еще плотнее прижать розовласого мальчишку к дивану. Жадный, казалось бы, оценивающий взгляд серых глаз заскользил по торсу, заставляя испытывать неловкость от ощущения его на себе.
— Подожди...
Палец вамфири надавил на один из сосков и виконт запрокинул голову назад, чтобы не было видно выражения его лица. Прикусив губу, он пытался определить, приятно ли это ему, или же хочется увернуться от ласковых рук. Незнакомые ощущения ластились дискомфортом, переплетенным в одну палитру с робостью, неуверенностью и отголоском унижения из-за того, что подобные ласки принимаются от мужчины, имеющего над ним абсолютную власть. Чужие пальцы сумели вырвать из груди Аммуна громкий стон, в котором смешались удовольствие и раздражение, но когда к делу подключились и губы Данте, полукровка не смог больше сдерживаться, расслабленно обмякая в его руках и роняя лишь робкие вздохи.
Жажда продолжения и желание остановиться перетасовывались в нем подобно карточной колоде и не было известно, какая карта окажется сверху, когда мальчишка примет решение. Однако, это в любом случае будет решение, последовать исключительно которому будет хотеть он сам, но не принц Дома Крови, несомненно не испытывающий нужду в намерениях отпускать вкусную добычу, угодившую в хищный оскал его рук.
Пальцы, теперь прижавшиеся к паху, заставили полукровного вульфара выгнуться в спине и хрипло выдохнуть со сладкими нотами томного вздоха.
Однако затем, собрав в кулак все остатки своей воли, Аммун перехватил руку Данте за запястье и, вредно поджав губы, помотал головой из стороны в сторону. Он ненавязчиво попробовал убрать чужую руку от возбужденной плоти, к счастью, все еще скрываемой под смятой тканью штанов. Пунцовая масть в мгновение ока окрасила светлые щеки ярче, чем прежде: «Пестрому Таргоро» безусловно были приятны манипуляции вамфири, которыми тот буквально завоевывал его влечение и подстегивал бурные фантазии, но, как бы не был силен азарт продолжать, мальчишка понимал, что стоит остановиться.
— Мой драгоценный принц... Я полностью разделяю ваши желания, — начал он сбивчивым хриплым шепотом, — Но я еще ребенок и, вдобавок, член семьи правителя этих земель. Давайте ограничимся лишь тем, что уже произошло — и тогда в следующий раз надкушенный плод покажется вам еще слаще, чем сегодня.
Едва ли не отползая от Данте, как от дикого зверя, который опрокинул навзничь настигнутую жертву, полукровка влез на спинку дивана, где от комичного кувырка на пол его отделяло лишь несколько дюймов.
— Я ведь не сомневаюсь, мой драгоценный принц, что мы еще встретимся. И обещаю, что моя кровь к тому времени будет все такой же вкусной, — произнес Аммун уже гораздо более ровным тоном и недвусмысленно подмигнул мужчине.

Отредактировано Аммун Хельм (19.05.2016 14:44)

Таргоро расслабленно выдохнул и склонил голову, прячась глазами от вамфири. Хоть приставания своевременно прекратились, ему было чуть грустно из-за того, что пришлось отказаться от столь лестной перспективы провести оставшееся время в жарких объятиях любовника с фарфоровой кожей. Прошло совсем немного времени — не больше минуты, — а мальчишка уже яростно скучал по чужим прикосновениям и острым белоснежным клыкам, пачкавшихся рубиновыми брызгами каждый раз, когда раздирали кожу и приносили массу боли, смешанной с истинным наслаждением.
Озеро порочных страстей, в которое хотелось окунуться еще раз, взглянуть на неприкрытое отражение своих развратных помыслов в его хрустальной глади.
— Спасибо, — в конце концов, тихо прошептал Аммун. Мило улыбаясь, он смахнул розовую челку с глаз и с благодарностью в облепиховых глазах посмотрел на мага крови. Сначала он боялся, что его просьбы останутся бесславно проигнорированными распылившимся мужчиной, но тот проявил если не прямое уважение, то по меньшей мере его тень, посчитавшись со словами другого существа, которое даже не было вамфири. И тем самым, завоевал к себе огромную симпатию мальчика, выстроившуюся отнюдь не на грязных желаниях.
Определенно, Данте был по душе юному виконту, обычно не увлеченного мыслями о ком-то, кроме самого себя.
Плавно, как подобает настоящему гимнасту, коим он и являлся, балансировавший на спинке дивана "Пестрый Таргоро" выгнулся назад и уперся руками в пол, а затем перебросил в ту же сторону и ноги. Меньше, чем через десяток секунд полукровка уже во весь рост стоял позади  дивана, на котором сидел вамфири и продолжал улыбаться клыкастому, словно бы только что похвастался перед ним, как умеет делать.
Развернувшись, следующим делом он подошел к маске, что блестела на полу золотым цветом покрывавшей ее краски. Осторожно подняв бессмысленное украшение, Аммун слегка тряхнул им перед своим лицом, заставляя пышные перья ласково лизнуть его, а затем, не долго подумав, надел его обратно. Так, как оно скрывало половину детского лица, пока не было сорвано принцем Дома Крови.
Взгляд полукровного вульфара тут же устремился в его сторону: он губу, следя за тем, как красивый аристократ приводит себя в порядок и как его привлекательное тело уже почти окончательно исчезло под черным туманом одежды. Пальцы наблюдателя сбивались и промахивались, пытаясь застегнуть пуговицы на короткой шелковой рубашке, но глаза неотступно продолжали взирать на объект смерившегося, однако никуда не исчезнувшего вожделения.
— Испачкал же ты меня, — рассмеялся Аммун после того, как закончил со своим нарядом и провел тыльной стороной ладони по шее.
Истерзанные губы и ни чем не прикрытый живот с алыми полосами точно так же несли на себе следы сладкой страсти с клыкастым гостем аукциона, но о предстоящих оправданиях и легенде того, что произошло за шторами комнаты для самых богатых посетителей вечера, мальчишка решил позаботиться позже.
— Теперь вы желанный гость в моем замке, дорогой виконт.
— Я буду расценивать это, как приглашение на будущее, которое я обязательно приму, — улыбнулся Аммун в ответ.
К тому же, он виконт Таргоро. Любые развлечения полукровки — полностью его право, а поскольку ничего не помешало аукциону оказаться успешным, у "Черной длани" так же не должно возникнуть претензий к одному из учрежденных ей деятелей, обязанных проследить за гладкостью протекающего мероприятия.
— Ах, как жалко... Аукцион подходит к концу. Я пропустил самые интересные лоты! — преувеличенно проныл розовласый мальчишка.
Кажется, во время ласк с вамфири он слышал краем уха, как продают альва с по-змеиному разрезанным языком и красивыми татуировками, устилающими все тонкокостное тело, а теперь этот товар наверняка отошел к тому, кто не оценит его с настоящим достоинством и пользой.
— Но зато я славно провел время с вами, мой прекрасный принц с острыми клыками, — хихикнул мальчик и влез на диван к Данте, широко улыбаясь и по-кошачьи подступая к тому на четвереньках.
— Вот только прежде, чем вы вздумаете меня покинуть, вы мне кое-что должны...
Аммун нарочито близко остановился возде единственного объекта своего сосредоточенного внимания и прикрыл глаза, полностью предавая воле принца окровавленные губы. Наверное, тому придется еще раз вытереться — было не вежливо лишний раз утруждать Данте, но полукровке уж слишком хотелось еще раз почувствовать дивный, экзотический вкус поцелуя с вамфири.