Дракона не оставляло ощущение дежавю, пока он пытался отыскать в лесной чащобе путь к замку ди Рхаурр. Почему-то каждый раз, когда он покидал владения сиятельного лорда, неизменно блукал. В прошлый раз, правда, это произошло на весьма нетрезвую голову. Закончилось тоже не слишком хорошо - его занесло в башню, в которой, как выяснилось, обитала весьма ловкая работница кинжала и плаща. Впрочем, достаточно благородная, чтобы, обобрав бездыханное тело до набедренной повязки, оставить его приходить в себя. Могла бы и прибить кинжалом. По сути, барду стоило бы учесть, что в этом странном мире никому не приходит в голову, что одинокий всадник, буде он решился на подобный риск, вполне способен постоять за себя. Если, разумеется, он трезвый, вооруженный и находится в хотя бы относительном душевном равновесии.
Сейчас ему казалось, что лес изрядно изменил свой рисунок - может быть, персонально для него? Или это от того, что листва опала и потому все кажется совершенно иным, чем раньше?
Или это оттого, что его лорд пропал? Исчез,словно его никогда и не было - ни единая весточка, отправленная в замок, не достигла цели. Телепортироваться на этой земле у дракона выходило прескверно, посему он, скрепя сердце, был вынужден двинуться к замку верхом. Его длинные мечи остались в замке, и лишь крохотные метательные ножи обеспечивали хоть и слабую, но все же надежду на защиту.
Впрочем нет. Его защитой была его полуформа, полный облик и бытовая магия, которая подчас оказывалась куда эффективнее любых боевых заклинаний. К тому же ценностей у него нет...
Подобные мысли скорее служили ему для успокоения. В состоянии подобной тревоги, уставший, нервничающий, он, вероятнее всего, не сумел бы перевоплотиться. Даже присущая ему дипломатия требовала полного самоконтроля, на который он, конечно, обычно был мастер, но до чего трудно обуздать эмоции, касающиеся действительно дорогого создания! Посему в тот момент, когда лошадь споткнулась и остановилась посреди дороги, бард ощутил лишь глухую злость, а уж потом - обратил внимание на детали.

Лошадь недовольно храпела и прижимала уши. Тео, не расположенный прислушиваться к чьим-либо истерикам, в первый момент сердито перехватил поводья, пытаясь призвать нахалку к порядку, потом сообразил, что споткнулась она об обломок копья. Слишком мелкий, чтобы его можно было использовать снова, и слишком крупный, чтобы его нельзя было опознать. Сам по себе обломок не был чем-то крамольным - мало ли мусора на большой дороге? - но вкупе с возмутительным поведением спокойной кобылы вызывал законное подозрение. Дракон поддался на паникерское поведение животины и позволил себе на мгновение перетечь в полуформу, ровно настолько, чтобы принюхаться.. прислушаться... осмотреться...
Кобыла разумных полумер не понимала. Она хотела домой и в безопасность. На пути к дому оной безопасности не было, всадник по-хорошему не понимал.
Тео втянул воздух и резко обернулся на треск в глубине леса - едва слышный, но обостренному до предела слуху этого хватило, чтобы насторожиться. Бард одной рукой потянулся вытащить метательный нож - и тут кобыла решила, что с нее хватит. Она захрапела, привставая на дыбы, потом поддала задом, сбрасывая потерявшего бдительность всадника, и ринулась в обход противно пахнущей железом и потом человеческой толпы, вглубь леса, туда, где вилась другая, отлично знакомая ей дорога.
Подобной подлости юноша никак не ожидал. Он честно попытался сгруппироваться, но увы. Ящеры были мастерами во многих дисциплинах, но не в точном спонтанном падении со средней высоты. Уже освобожденный нож, разумеется, тут же отлетел в сторону, сам бард - по счастливой случайности - на плечо, судя по ощущению, выбив рабочую конечность, но умудрившись спасти голову и шею. И это единственное, что его порадовало. Полуформа, вспугнутая новыми ощущениями, тут же растворилась, разом ослепив и оглушив дракона, уже предполагающего, что он вляпался во что-то нехорошее. Ему показалось или он чуял слабый запах железа? Показалось - или в глубине леса хрустели чьи-то шаги? Показалось - или сквозь листву деревьев на мгновение скользнул слабый блик, какой может дать начищенная кольчуга? Юноша глухо застонал, переворачиваясь на спину так, чтобы не давить на больное плечо и переводя дух.

Тео скосил глаза на возникших небритых личностей и ерзнул, устраиваясь на земле удобнее, замер, покорно поднимая рабочую руку - и опасаясь тревожить вторую:
- У меня нет ничего ценного, добрые господа. Единственная ценность моя - кобыла, которая, увы, уже ускакала, - звучало так, словно он был слегка недоразвитым, но бард справедливо полагал, что трудно ожидать связности мышления от человека, которого только что неслабо приложило о землю. В данный момент он был практически абсолютно беззащитен - как бы ни ненавидел подобное ощущение. Даже второй нож, оставшийся в рукаве поврежденной руки, мало того, что оказался недостижим, так еще и малопригоден. Оба его ножа были длиной всего лишь в палец и предназначались скорее для отвлечения противника, чем нанесения ему серьезных травм. Оставалось максимально поддаться ситуации в надежде, что все обойдется как можно меньшей кровью. Желательно не его - свою дракон оберегал до остервенения.
Еще не хватало, чтобы и в этом мире открыли, как чудесно можно использовать оную жидкость. Правда, для того пришлось бы перекинуть его хотя бы в полуформу, с которой наблюдались серьезные проблемы - по крайней мере до тех пор, пока его плечо не будет вправлено и обездвижено, а он не примет хорошую дозу лекарства, усмиряющего боль. Едва ли эти милые люди, приложившие уйму усилий для поимки хорошей добычи, получив его, будут расположены заваривать ему травы.
По глазам черноволосого - да и его товарища - было заметно, что они ни на йоту ему не поверили. Юноша снова ерзнул, пытаясь приподняться, потом плюнул и отвязал пустой кошелек наощупь, протянул его грабителям, гадая, что придет им в голову следующим. Лошадь ускакала, на нем ни единого украшения - даже дешевой одиночной серьги. На сей раз охранный оберег остался в замке. Возможно, потому он и попал в очередное приключение? Кимоно не представляло собой особой ценности, но теоретически, не особо разбирающиеся в добыче охотнички за золотом вполне могли его отобрать.
Пусть, ничего страшного. До замка не так уж далеко, погода хороша, а набедренная повязка едва ли привлечет их внимание.
К тому же дракон не находил ровно ничего предосудительного в передвижении обнаженным.

Отредактировано Тео Ло-Амис (26.10.2016 23:53)

Тео приподнял брови, но нервный вдох задержал. Он умел держать эмоции и по праву гордился этим. Отчего ему не пришло в голову, что лесным братьям совершенно не нужен свидетель, которые точно знает, где они находятся, и вполне может привести стражу? Довольно глупая наивность и недальновидность с его стороны. Однако в его мире одинокий всадник априори представлял угрозу, поскольку мог отбиться от лесных тварей - а значит и от разбойников. От таких одиночек старались держаться подальше, посему Тео с трудом представлял себе последствия страшнее потери остатков достоинства и одежды.
Нет уж. Шансов у него почти никаких, но все же следует поискать способ... Способ..
Способ был. Одной из немногих оставшихся способностей дракона была телепортация, в этом мире срабатывающая через раз и весьма своеобразно. Ему очень, очень повезет, если не впаяет в камень где-нибудь в горах в виде вычурной прожилки или не утопит в огромном внешнем море. Впрочем, Внутреннее тоже без полной формы не переплыть.
Но это его единственный шанс, шанс, который стоит использовать только в момент, когда смерть уже заглянет в глаза и не останется иного выхода. Бард вынырнул из размышлений, осознавая, что должен испытывать страх. Страх был - но загнан в темные глубины души, так, чтобы и показаться не смел. Смелость требуется и для выступления на сцене. Разумеется, это совершенно разные виды страха, и все же дракон давно приучился давать себе волю лишь тогда, когда позволит ситуация, и держал, держал себя, словно в стальном панцире, каждый мускул, каждая жилка - под жестким контролем. Не вздрогнуть. Не дать исказиться чертам - подобные люди чуют за версту малейший признак испуга и он провоцирует их. Держаться. Держать себя. Ежеминутно, ежесекундно, мягко, размеренно вдыхая и вдыхая - он ведь жив, до сих пор жив, а значит, шанс избежать опасности все же есть. Подтвердилось это после совещания разбойников,которые, кажется, решили сохранить ему жизнь - до поры. Что ж, это уже хорошо, даже если его... продадут? Словно раба? Впрочем, сие не слишком беспокоило юношу - служить хозяину он умел, и достаточно хорошо. От хозяина можно и сбежать при случае. Значит, все не так плохо, верно?
Самоконтроль дал жирную трещину, когда его довольно бесцеремонно вздернули на ноги, не особенно беспокоясь о сохранности, и куда-то поволокли. Острая боль в поврежденном плече вынудила его вскрикнуть, согнуться пополам.
- Заткнись! - тут же прилетело по голове - и бард действительно заткнулся. Не столько от угрозы или страха, сколько от неожиданности. Появление нового лица никак не вписывалось в происходящее, и бард с надеждой воззрился сквозь рассыпавшуюся челку на потенциального спасителя. Руку как раз удалось удачно придержать так, что та мало-помало переставала болеть - только глухо и обидно постреливала жгучими искрами от шеи до запястья.
– Я с донесением от Глайна. Он срочно созывает людей. Велел явиться вам в ставку без промедления. Полным составом.
Судя по составу фразы - он знал этих "санитаров леса". Знал, а значит, даже если крохотная искра сочувствия, привидевшаяся Тео, действительно теплилась в душе парня, вмешиваться он не станет. Тео теперь лишь добыча разбойников. "Лишь?" Он неловко пошевелил пальцами, проверяя, работает ли рука. До тех пор, пока он остается у них, - можно продумывать шанс убежать или уговорить наиболее сочувствующих помочь незнакомцу. Что бы им ни пришло в голову делать с его телом, до тех пор, пока оно живо и двигается, есть возможность искать выход.
А до тех пор не стоит срываться. Держаться, бард. Держаться, как держится зажатая струна - и оттого голос ее лишь слаще. Держаться. Не лопнуть, словно жила под неумелой рукой...
Юноша опустил голову, отводя взгляд от нового лица и более не надеясь на него - лишь ожидая следующего решения пленителей. Едва ли поволокут в таинственную ставку, а если та действительно "полным составом", - то и охранять его некому. Во всяком случае, сейчас. Не это ли новый шанс?

Слова нежданного "гостя" барда весьма озадачили. Уже обмякший, смирившийся с тем, что ближайшие пару часов в его долгой жизни станут весьма неприятным воспоминанием, дракон слегка взбодрился, взглянул на неожиданного спасителя с новым интересом. Правда, признаться, он не особенно верил в то, что парня послушают. В конце концов, лесные обитатели еще не решили, что с ним делать - а если просто добить, то уже без разницы, есть ли травма.
И все же чудо случилось. Уж была ли на то воля Великой Шиархи или же просто удача блудного барда решила ему улыбнуться - но его наконец выпустили, позволяя относительно выпрямиться. Дальнейших событий Тео немного не понял, но вдаваться в подробности не стал - лишь огляделся, изучающе осматривая "конвой". От одного он еще мог бы уйти, пожалуй - ну хотя бы попытаться. С весьма переменчивыми шансами на успех. Но трое...
Бард предпочел довольствоваться хотя бы тем, что останется жив. Опять же исходя из той логики, что его предпочли излечить, нежели убить.
Блондин вновь взглянул на своего спасителя, улыбнулся ему, стремясь поблагодарить за участие хотя бы таким образом, потом послушно опустился на землю, ощупал пояс кимоно и ощутил, как напрягся лучник, очевидно, предполагая, что он сейчас выхватит из-за пояса нечто действительно грозное.
Тео не представлял, что такое опасное мог бы хранить там, но на всякий случай двигался медленно, очень медленно, распутывая непослушный узел одной рукой и стараясь не обременять вторую. Потом взял передышку, хотя края шелкового халата уже свободно провисли. В принципе, этого могло бы уже хватить для осмотра, и бард протянул здоровую руку за пузырьком, втянул запах: чувствительность к ядам вынуждала его очень внимательно относится ко всему, что могло попасть в организм. Правда, едва ли его положение предполагало возможность отказаться, но пролить - отчего нет? С другой стороны - для чего участливому парню его травить?
Содержимое терпко пахло травами - и только. Тео глотнул, прижал ладонь ко рту, пережидая послевкусие, вернул бутылочку владельцу и мягко спросил, сдвигая полу кимоно:
- Этого будет достаточно?
Стрелок следил за его движениями, и оттого сосредоточиться было немного труднее. Но с иной стороны - это ведь тоже зритель, верно? Ложиться на холодную землю юноша не спешил: если потребуется стащить халат совершенно, ему придется повозиться, а лежа сделать нечто подобное станет еще сложнее. Тем паче, что свою одежду он предпочел бы подстелить под спину. Хоть какая-то защита от тянущего от земли холода.

Тео мягко склонил голову в знак готовности следовать любым указаниям, запахнул кимоно и сжал полы в кулаке, стягивая их крепче, спасаясь от холодного ветра. Холода дракон боялся значительно больше, чем боли. Стоит ли сообщать об этом господину врачевателю?
Бард стиснул зубы, подавляя зевок. От этого лекарства закономерно навалилась сонливая тяжесть, заодно оттягивающая боль, но и зловредно союзничающая с холодом в деле погружения блондина в сон. Счастье еще, что смена формы невозможна - в человеческом, полностью человеческом, теле сопротивляться куда проще. Поглощенный собой, блондин умудрялся помнить и о зрителях и решительно не понимал напряжения лучника, сверлящего его спину с силой арбалетного болта. Что такого ужасного, на взгляд этого человека, может выкинуть одинокий безоружный раненный тонкокостный пленник?
Возможно, тот сталкивался прежде с какими-то другими расами и посчитал юношу представителем одной из них?
Тео подавил улыбку при случайной мысли, что его могли принять за вульфара или вамфири. Вот за вамфири... да. Тогда напряжение парня вполне понятно, будь он сыном этой расы, дело могло разрешиться легко и быстро. Жаль, как жаль, что он лишь дракон! Но разве не должно смутить их отсутствие длинных клыков. Приняли за альва? Но уши у него самые обычные, округлые...
Бард опустился на землю, наблюдая за окружающими из-под белоснежных ресниц. Его спаситель очевидно нервничал, словно остальные участники сцены не были его братьями по оружию. Странно, но те отвечали ему тем же. Разумеется, Тео не было дела до внутренних разборок лесных стрелков - он просто прикидывал, как может использовать это для возможного освобождения. И очень старался не чувствовать надломов души, манящих его успешнее, чем мотылька - огонь. Бард облизнул тонкие губы, на мгновение вспыхнул изумрудными радужками, поднимая взгляд на врачевателя, едва заметно кивнул:
- Полагаю, я готов... - Тео, признаться, очень надеялся, что его тело отреагирует на грядущую боль так, как это происходит в обычных случаях. Близость возможных "клиентов", которым необходим был его Огонь, обычно здорово меняла его отношение к происходящему, но сейчас нелепость и опасность самой ситуации, этому не способствовало. С другой стороны, принятое лекарство заодно отупляло и восприятие угрозы.

Тео страшно изумился последствиям, которые имели его слова. То есть разумеется, он специально дал такую фразу, которая могла помочь разбойникам избежать неприятных последствий, но уж того, что его вознамерятся проводить - никак не ожидал. Как и того, что его признают беглым рабом. Дракон высоко поднял брови, но как ни крути, доля правды в подобной лжи была: не появись всадник поблизости, весьма вероятно, его продали бы на рынке, поскольку подобное здесь, очевидно, практикуется, за неимением более подходящих способов разжиться деньгами за его счет.
- Тео Ло-Амис к вашим услугам, милорд, - бард рассудил, что от лишнего поклона хуже не станет и снова поник уже лишь относительно светлой макушкой - листвы, травы и грязи в косу набралось порядком. И все же во всех его жестах сквозило сдержанное благородство, точная выверенность движений, танцевальное изящество, которые не оставляли сомнений в его роде деятельности. Более ни о чем "милорд" не спрашивал - впрочем, ни обращаться к нему, ни проверять на лояльность к просьбам не пришлось. Тот уже сам все решил - а поскольку барду в общем-то было все равно, куда отправляться, спорить он не стал.
Правда, сцена продажи навела его на мысль о том, что разбойники продали-таки раба. Интересно, как теперь будет определяться его статус? Свободный? Гость? Или все же раб? От этого зависела свобода выбора и передвижений. Что, разумеется, весьма беспокоило барда, но вопрос не относился к сиюминутным. Об этом можно будет догадаться по обращению с ним. Впрочем деньги уплачены, и хотя сам Тео в этом нисколько не виноват, логика утверждает, что свободным в этом случае его назвать будет сложновато.
Юноша покачал головой, придерживая все еще болящую руку и позволяя втащить себя в седло. Он умел и сам ездить верхом - и преотлично, - но судя по всем, предоставлять ему коня никто не собирался.
Вся надежда оставалась на возвращение удравшей кобылы. Впрочем, гарантии, что она снова станет его, если вернется, не было тоже никакой. В конце концов, покупка может тоже ускользнуть от нового владельца...

Первое, что сделал бард, - постарался устроиться удобнее в столь стесненных обстоятельствах. Во-первых, он по-прежнему оберегал руку, которая нещадно ныла и напоминала о себе при каждом неловком жесте, во-вторых, юноша полагал, что если отряд выбрался на прогулку верхом, то оная подразумевается весьма продолжительной. Соответственно затекшие в неудачной позе мышцы вполне могут подвести в самый необходимый момент. Пытаться бежать он не видел ни смысла, ни повода, знатный юноша был учтив, седло почти удобным, а погода для подобного времени года - весьма и весьма сносной.
- Нет, высокий лорд, я невольно отправился в странствие несколько дней назад, ибо помогал изучить дело о смерти моего прежнего лорда, - он опечаленно качнул головой, лишь на тщательно отмеренное мгновение позволяя чертам исказиться скорбью - ему совершенно не нужно, чтобы его не то хозяин, не то спаситель решил, будто он каким-либо образом причастен к сему событию. Разумеется, полностью оную версию его печаль не исключит, но подозрения всяко ослабит. И в то же время нельзя терять лицо, нельзя позволять излишним эмоциям властвовать над собой излишне долго. Опыт учил, что зритель желает развлечений вне зависимости от состояния актера, а сейчас ему приходилось играть перед высокородной, обычно весьма искушенной публикой. - И поскольку оное завершено, - дракон снова умолчал ту незначительную деталь, что имеет непосредственное отношение к судьбые убийцы, - я тщился вернуться в его замок. Впрочем, сейчас там меня ничто не держит.
Последнее Тео произнес будто бы только для себя - убедиться, вспомнить, что с прошлым его ничто не связывает, - но одновременно и дал милорду Ноа полную свободу действий. Барда никто не хватится, никто не будет его искать - или выкупать. Интересно, как это повлияет на его дальнейшую участь?
- Что же до меня, то... - бард плавно повел плечом, расцвел светлой, многообещающей улыбкой, не более теплой, нежели лунный луч. - Разве есть во мне нечто, отчего милорд усомнился в моей причастности к людям?
Дракон был искренне уверен, что его апельсиновый осенний запах под силу разобрать только вульфарам - да и тот становился ярче в момент, когда его охватывало возбуждение. Соответственно сейчас пряный аромат приглушен настолько, насколько это возможно, а внешне его и вовсе от человека не отличишь. В его мире отличить могли еще вампиры, чуткие к куда более тонким различиям, но здесь... здесь не его мир. Так отчего же Ноа задает столь очевидный вопрос?